Мистические этюды 2

2.

Дождь, дождь – закричали первыми дети. И сначала они, а за тем и все остальные побежали к вершине небольшого пологого холма, расположенного недалеко от выбранной для пикника лужайки. На нем, особняком от всего остального, росло гигантское дерево. Гигантское – это значит взаправду гигантское. Охватов в 14–16.

Когда последние из нас с хохотом и улюлюканьем забегали под густую листву доброжелательного великана, с враз потемневшего неба обрушился настоящий водопад. Но, несмотря на то, что дождь полился сплошной, шумящей на всевозможные лады водяной стеной, под деревом, по-прежнему, было сухо. Весело и сухо. Весело, таинственно и сухо. Весело, мистично, радостно и сухо.

Естественно, тут же решили обхватить дерево все вместе. Старина Зайцев еще за завтраком рассказал нам его историю: что, оказывается, этому дереву уже 700 с лишним лет, что это чуть ли не самое старое, но совершенно точно самое большое дерево в Европе. Что если его обхватить всем вместе и загадать при этом желание, то оно обязательно исполнится. Ну и так далее и в том же роде.

Какая-то из девочек первой подхватила ближайшую, дружелюбно протянутую к ней руку и вприпрыжку побежала по влажной, от пришедшей все же с ливнем сырости, траве вокруг светлого и необычно гладкого для такого почтенного возраста ствола. Остальные дети, а вместе с ними и взрослые, повинуясь игривому настроению и внезапно сошедшему свыше порыву, как на рождественском хороводе, тут же двинулись вслед за ней. Не прошло и минуты, как слева от себя я почувствовал касание мокрых тоненьких пальчиков, пытающихся ухватить широко растопыренные мои. Для прочного захвата им не хватало буквально нескольких сантиметров. Оглянувшись, я увидел смеющееся лицо своей дочки. Прижимаясь к теплому стволу щекой, она изо всех сил тянула ко мне свою открытую ладошку. Засмеявшись, не отпуская при этом другой свой руки, я постарался насколько возможно выгнуться в её сторону. Дело было сделано. Дочка тут же крепко схватила меня за большой палец и радостно закричала: «Круг! Есть круг!»

Все весело закричали в ответ. Кто что. Кто-то кричал ура, кто-то кричал «здо´рово!», кто-то стал петь пришедшую ему на ум детскую песенку, кто-то снова просто радостно заулюлюкал.

Потом неожиданно вспомнили про желание. Замолчали, прижались с тайными надеждами к старому дереву и задумались. Каждый о своем. Так и стояли. Слышно было только монотонное, затихающее со временем шуршание дождя и дружное дыхание. Вдруг, как по мановению волшебной палочки, уверовавших в таинственную силу дерева людей.

Смотри – легонько сдавливая мне палец, одним движением глаз показала мне дочка вниз. Я опустил взгляд и невольно рассмеялся. Прямо возле наших ног сидел заяц. Жирный, мокрый и трясущийся. Он испуганно вскинул на меня голову, потом, как мне показалось, немножко осуждающе или даже разочарованно посмотрел на дочку и в два прыжка выскочил из нашего общего укрытия. Дождь к тому времени уже почти прекратился.

– Заяц, заяц! – закричали дети и, разрывая тем самым сложившееся единство, кинулись по мокрой траве вдогонку за шустро улепетывающим ушастым.  Нехотя, один за другим взрослые потянулись за ними. Как по заказу выглянуло солнце и стало необычайно СВЕТЛО. Вокруг и – самое главное – на душе.

Оставшись один, я двинулся было по инерции вслед за всеми, но, повинуясь внезапно пришедшему внутреннему порыву, остановился. Снова развернулся к дереву лицом и, прижавшись к нему всем телом, неожиданно для самого себя, нежно его поцеловал.

– Спасибо, дорогое – прошептал я ему, ласково гладя его выпуклую и местами потрескавшуюся кору – спасибо за укрытие от дождя и доставленную нам радость. И как бы пытаясь охватить его в одиночку, замкнув круг лишь с самим собой, я вытянул руки, насколько это было возможно, в стороны и закрыл глаза. Дерево, поговори со мной – внезапно услышал я невесть откуда родившуюся в моей голове смелую мысль. Улыбнулся ей и замер…

Есть у дерева сердце? Есть! Есть у дерева ощущение жизни? Есть!  Есть у дерева ощущения боли, страдания, счастья и удовольствия? Есть! Есть у дерева память? Есть! Дерево живое? ДА!

В какое мгновение и, главное, как я понял, что дерево живое – не знаю. По-своему, конечно, живое. Не совсем так, как люди.  Но точно живое. Чувствует, переживает, думает, помнит и дышит.

До этого момента я просто стоял, слушал звуки природы и пытался представить, как оно появилось на свет.

Как оно тогда, 700 с лишним лет назад, своей первой осенью, лежало сначала в виде маленького зернышка на подмерзающей по ночам земле. Потом, устроившись поуютней, под ворохом опавших листьев и разного лесного мусора. Затем под легким пушистым снегом, потом под тяжелым, колючим и твердым. А перед самой весной уже под тоненьким слоем земли, куда её принесли за собой первые талые ручейки. Маленькое, застывшее и холодное. Но, что самое главное, ЖИВОЕ. С готовностью, ждущее свыше призыва к произрастанию и реализации своего, пока еще скрытого в самой себе потенциала.

И вот она – долгожданная первая весна. Солнечные лучи становятся все смелее, игривее и настойчивее. Черная влажная земля радостно отзывается в ответ. Жадно впитывая приходящее вместе с ними тепло, открываясь, волнуясь и приходя в движение. Оживляя своим движением всех, кто нашел в ней приют на зиму: личинки, насекомые, микроорганизмы, всевозможные черви, семена цветов и растений, проснувшиеся от долгой спячки мелкие животные и грызуны.

И где-то там, внизу, за непроглядной пока еще темнотой, разбуженное матушкой-землей зернышко тоже начинает постепенно «вспоминать» о манящем к голубому небу Солнце. Ищет в себе силы и возбуждаясь готовится к произрастанию. Жадно пропитываясь влагой и неуютно шевелясь внутри тесной скорлупки.  Ускоряясь в своем движении с каждым часом. Собирая во едино все свои, пока еще слабенькие растительные силенки и, как следует, поднапрягшись, в конце концов уверенно разрывая плотную оболочку. До этого, так неприятно сковывающую проснувшуюся жизнь.  И вот уже тоненький белый стебелек, только что скинувший с себя последние узы, старательно тянется к поверхности. Беспокоится, торопится, обходит мелкие препятствия, прокалывает сырые комочки своей неокрепшей тоненькой головой. Все более настойчиво и жадно стремясь только вверх. Вверх! Вверх, и…

Вот оно, долгожданное Солнце! Божий свет и дурманящий, напоенный весенними ароматами воздух.

А дальше началась работа. Монотонная и каждодневная: к примеру, впитывать, своими еще не развитыми слабенькими корнями различные, растворенные в кормилице-земле, вещества и без устали поднимать их выше, питая тем самым свой собственный рост и развитие. А в обратную сторону нужно направлять преобразованную солнечную энергию. Так необходимую его развивающемуся телу для обеспечения и ускорения всевозможных обменных процессов.

Удивительно, но дерево помнило свою первую грозу. Жуткий тогда был грохот. А какие на небе сверкали молнии! Хорошо запомнило дерево и предшествующий ей ураган. Как оно, почувствовав его неизбежное приближение, в страхе нагнулось к самой земле своим единственным листиком, чтобы не потерять его и не остаться, на свою верную погибель, без солнца и углерода. Как оно, в конце концов, радовалось внезапному успокоению разбушевавшейся стихии. Помнило, как пробегающая мимо косуля втоптала его в мокрую землю своим копытцем и сколько ему стоило труда подняться потом из липкой, удерживающей его всеми силами грязи обратно в сторону неба, света, пленительной жизни и солнца…

А потом начался калейдоскоп. Яркий, стремительный. Клиповый. Больше чувственно-эмоциональный, чем воспринимаемый сознательно и умозрительно. Осень, зима, весна, лето, осень, зима, весна, лето, осень, зима, весна… животные, люди, снег, солнце, холод, жара, ветры, ураганы, молнии, грозы, засуха, наводнения, молодость, могучее буйство, зрелость... Все 700 лет. Год за годом показывало мне дерево свою жизнь. А заодно и всех, кто хоть на мгновение соприкоснулся с ним за это время. Это было одновременно видно, как на прокручиваемой с бешеной скоростью кинопленке, и как будто вместе с этим некто невидимый загружал все произошедшее с деревом с универсальной вселенской флешки на живой, вмонтированный в мой мозг компьютер. Я и видел, и загружался. Не только видел, но и ощущал все, что чувствовало на протяжении пережитых столетий дерево. Это была непростая, полная ежедневного труда, а порою и наполненная тяжелыми испытаниями жизнь. Год за годом дерево не только выполняло свою однообразную монотонную работу, обусловленную загруженной в него жизненной программой, но и давало кров птицам, заботилось о насекомых, делилось с животными кислородом, укрывал, как могло, от ненастья путников, косвенно содействовало равновесию и стабильности всей лесной экосистемы. Просто радовало глаз случайным прохожим…

А в какой-то заключительный момент оно показало мне нас! Счастливых и улыбающихся. Показало, как мы радостно тянули к друг-другу руки и были, в этот момент, в полной гармонии с окружающей нас природой, миром, друг с другом и с самими собой. И в этот самый момент, смотря на наши улыбающиеся лица, я понял, как счастливо, самодостаточно и достойно живет это дерево. Да и не только оно, а все, что создано природой. Весь неорганический, растительный и животный мир. Минералы, камни, цветы, растения, деревья, птицы, звери. Честно и неустанно выполняя свои, определенные самим Господом Богом обязанности. Ежеминутно испытывая безмерную благодарность за один лишь факт своего существования, радуясь каждому прожитому мгновению и ежесекундно славя своего Создателя.

– Стой, стой, куда ты под дождь, промокнешь вся, – взмахнул я руками и неуклюже подвернув ногу, прихрамывая, выбежал из-под дерева вслед побежавшей за смешно петляющей по поляне заячьей тушкой.  – Стоо..ой, – растерянно повторил я, глядя на удивленно разворачивающихся в мою сторону детей и взрослых.

ЭПИЛОГ.

Светило яркое солнце. На небе не было ни облачка.

Как красиво, подумал я, глядя на приближающуюся ко мне дочку.

– Пап, все нормально? – спросила она, взволнованно заглядывая мне в глаза и беря меня за руки.

– Да… – только и смог я ответить, вдыхая полной грудью вкусный, напоенный летними ароматами воздух.

– Тогда пойдем с нами, – потянула меня дочка к остальным, – там интересно. Мы говорили про «здесь и сейчас».