Проповедник и оса

«Что-то случилось с Севой», – монотонно бубнил Артем, глядя перед собой. Раз за разом, как зомбированный, отвечая уже более двух часов кряду этой бесхитростной фразой на любой из приводимых Олегом аргументов. И как ни пытался тот убедить его, что всё нормально, что Севка просто достроил дачу, и, видимо, на радостях переехал туда на всё лето. Что он давно об этом мечтал, что об этом всегда было столько разговоров, и сейчас там, наверное, очень хорошо. Не сравнить с душным и уже порядком надоевшим всем нормальным людям Питером. Что, скорее всего, он так этому рад, что у него просто нет никакого желания возвращаться в город, несмотря на то, что в последнее время заметно похолодало. Что это должно быть понятно даже такому недальновидному человеку, как Артем. Теперь еще и вконец очумевшему от душного лета. На все приводимые аргументы Олег получал один и тот же ответ, уже начинающий сводить его с ума: «Что-то случилось с Севой».

– Ну с чего ты взял?! – взорвался он под конец.

– Смотри, – вдруг сменил «пластинку» Артем, и для пущей важности перешел на зловещий шепот, – Сева уже три месяца никому не звонил. Так? – Задавая вопрос буквально зарычал Тема, при этом загибая на руке указательный палец. И увидев в ответ только неуверенный кивок, тут же с напором продолжил: – Сева – пьяница, гуляка, бабник и балагур, да к тому же большой любитель красиво поговорить. Так?! – снова зарычал Артем, злобно загибая прямо перед вытаращенными на него в испуге глазами второй палец. – Так?! Три хочешь? – перешел Артем на крик, загибая на нервно пляшущей ладони очередной палец: – Ты забыл, что ему дурно становится, если рядом больше пяти минут нет кого-нибудь, кто готов восхищаться его возвышенными мыслями? Ты забыл, что он себе попугая даже завел специально на такой случай? – произнося последние слова, Артем загнул в кулак оставшиеся пальцы и угрожающе поднес его к самому носу Олега, – забыл?!

– Ну.., – явно выражая большее согласие, чем прежде, нервно кивнул Олег, – может, и правда, что-то не так. Стой! Маринка собиралась к нему вчера!

– Да была она у него, мгновенно сменив раздраженный тон на грустно-лирический, подтвердил Тема, – в том-то всё и дело, что была…

– В чем дело?! – испуганно взвизгнул по-бабьи, вконец запутавшийся в мыслях друга Олег.

– Дошло, наконец?! – снова переходя на шепот и прищуривая взгляд, прошипел Артем, и в наступившей за этим тревожной тишине отчетливо добавил: – В том, что случилось что-то с Севой! Маринка мне и рассказала, что с Севкой что-то странное творится. Книги у него там кругом непонятные, сам он увешан весь с головы до ног какими-то жуткими амулетами. Пахнет черт знает чем на даче. Ну понимаешь, как у этих там, лысеньких, что по улицам ходят с грустными лицами... Ну как их там…

– Сектанты что ли?

Ну что-то вроде того. Харе вуду, что ли. Тьфу ты, не помню, как она их называла! Да она сама толком не помнит. Он с ней только 10 минут поговорил, да и то в коридоре. А потом ушел к себе. Сказал, что ему надо побыть одному – откровение якобы очередное на подходе. Обещал еще вернуться, но больше так и не вышел. Она весь вечер так с одной Галкой и просидела. Ну а та, как между бабами водится, всё ей быстренько и рассказала.

– Что «всё» ?!– вскакивая со стула и не в силах сдерживать больше свои эмоции, закричал Олег, окончательно расстроенный услышанным.

– Что случилось что-то с Севой! – явно торжествуя, с нескрываемой иронией глядя в глаза наконец-то начинающего прозревать товарища, ответил Артем, разжимая при этом все собранные до этого в кулак пальцы. И для наглядности покрутив указательным пальцем у своего виска, добавил: – Дряни он, похоже, какой-то начитался, и влип – вот что. Ты телевизор-то смотришь? Там, что ни день, таких показывают. Начитаются, а потом головами дергают. Нирвана у них! Влип и наш Сева. Галка Марине всё, как на духу, по секрету рассказала. Говорит, Севка последнее время говорить стал совсем мало. Медленно так и совсем тихо, еле разберешь. И подбородок свой при этом всё поглаживает. А недавно сообщил ей, что у него начались откровения – вот что! – выпучив глаза, снова принял устрашающий вид Артем.  – Миссия у него, видите ли, людей просвещать и к свету вести!! – Для пущей убедительности своих слов Артем снова покрутил пальцем у виска. На этот раз над ухом Олега.

– Дела… – задумчиво протянул Олег. Сбитый с толку услышанным, он как-то сразу обмяк и немного завалился на стуле вбок.

– О чем я тебе здесь и объясняю уже битый час. Понял, наконец!? – радостно крича на всю комнату, приветствовал окончательное прозрение друга Артем. Он возбужденно вскочил и снова покрутил пальцем в воздухе – теперь над своей головой.

– Понял, – уставившись в пол, выдавил из себя Олег, – а что делать-то теперь? Друг ведь он все-таки, да и скучно без него, – добавил он, виновато поднимая глаза на Артема.

Палец Артема застыл, обращаясь к небу: – Спасать его надо, Олежа, спасать!

– Спасать, – машинально повторил Олег и вдруг почувствовал внутри себя мощный альтруистический импульс, требующий от него немедленного самоотверженного поступка во имя ближнего. А сразу за ним, давая ему силы, пришла решимость: – Спасать! – воодушевленно закричал он, резко вскакивая со стула. – Спасать, прямо сейчас! Мы обязаны ему помочь! Едем скорее к Севе!

– Едем!  – сжимая плечо друга и глядя ему в глаза с той же отчаянной решимостью, с готовностью ответил Артем.

Схватив куртки, друзья бросились вон из квартиры.

Спешно выбежав на улицу, Артем с Олегом тут же отправились на вокзал. С твердым намерением на ближайшей же электричке поехать в Комариново. Именно там и жил в настоящее время их пропащий друг. Почти четыре месяца назад переехавший загород из Питера и обещавший через недельку-другую позвать друзей на обязательную для такого события пьянку. Ни на секунду, не теряя решительный настрой, по пути они, для придания большей действенности своей ответственной миссии, купили все же любимое Севкино пиво.

Всю неблизкую дорогу, сначала через город на метро, затем на электричке и уже под конец возбужденно идя по незнакомому им поселку, Артем с Олегом живо обсуждали сложившую ситуацию и выстраивали план спасения товарища. Решимость их крепла с каждым шагом, но, когда из-за невысоких деревьев показалась крыша Севиной дачи, так точно описанной до этого Мариной, друзья внезапно умолкли. Не сговариваясь, они остановились. Угрюмо помолчали. И, как бы, собравшись с силами, двинулись дальше. Правда, уже не разговаривая и не так быстро. Перед калиткой, заботливо выкрашенной Севой в ярко-зеленый цвет, они вновь остановились.  

– А вдруг он, и правда, пророк? – не подымая глаз спросил, как бы у самого себя, Олег.

– Су-ма-сшед-ший! – чеканя каждый слог, ответил за него Артем, и уверенно нажал на звонок.

Дверь им открыла Галина. Одного её вида уже было достаточно, чтобы у друзей не осталось и тени сомнения – с Севой что-то случилось. Её красные заплаканные глаза смотрели мимо стоящих на пороге молодых людей. Слабо кивнув друзьям на их скомканное приветствие, она развернулась и молча пошла обратно в сторону дома. Остановившись перед крыльцом, Галя полуобернулась и горестно махнула рукой в сторону сада: – Там, возле беседки с утра сидит, – и не в силах больше сдерживать эмоции, зарыдала и убежала в дом, закрывая лицо ладонями.

Осторожно опустив сумку с пивом на утоптанную землю возле ступенек, друзья перешли на шепот и немного посовещались. Затем, сохраняя серьезный, но уже не такой решительный и воинственный вид, крадучись, направились в сад. Артем шел первый. Внезапно он остановился.  Сделал рукою знак подождать и почти бесшумно пошел дальше. Через несколько шагов он остановился и, напряженно всматриваясь куда-то вперед, махнул стоящему позади Олегу, чтобы тот подходил.

В саду, посреди маленькой некошеной лужайки стояло плетеное кресло-качалка. В нем, уютно закутавшись цветастым пледом, поверх которого были почему-то накинуты гигантские деревянные бусы, с закрытыми глазами, равномерно покачивался Сева. Эдакое явление доморощенного пророка народу... Лёгкий Питерский «сюр». Эх, где же друг Никас со своим мольбертом! Лицо «пророка», сильно округлившееся за прошедшие с его исчезновения месяцы, излучало блаженство. Всем своим видом он, скорее, был похож не на взрослого человека, а на комично разодетого карапуза. Мирно заснувшего на свежем воздухе после сытного обеда из маминого молока. Правда, карапуз был неестественно большого размера, можно сказать, гигантский карапуз.

– Сева, – робко и несколько просительно проблеял стоявший к нему ближе Артем. Не сразу, но все же, перестав покачиваться, Сева открыл один глаз.

– Вы? – произнес он медленно, несколько нараспев. И плавным, не лишенным некоего величия жестом пригласил друзей сеть на траву, прямо перед собой. Видя, что они продолжают стоять, он после некоторой, видно приличествующей его нынешнему образу паузы «пропел»: – Садитесь.

Вконец оробевшие гости подчинились. И, поддерживая друг друга, без сил плюхнулись на землю возле закутанных Севиных ног.

– Что привело вас сюда? – запел, выдержав новую паузу, Сева.

– Да так, вот, хотели, ну… да вот поговорить хотели, мы решили вот – пытаясь сдержать волнение, вразнобой начали друзья.

– Хорошо, – пропел, не дослушав их, Сева, снова начиная покачиваться. – Хорошо, что вас привели ко мне.

– Мы сами приехали, – попробовал пояснить Олег, но, увидев, что Сева открыл второй глаз и вопрошающе уставился на него, тут же осекся.

– Хорошо, что вас привели ко мне, – затянул Сева повторно, закрывая один глаз и снова напуская на лицо обязательный для его нынешнего положения блаженный вид. – У меня есть, что вам рассказать…

…Уже больше часа напуганные ситуацией друзья сидели у Севиных ног, слушая не совсем понятные им пространные речи. О вечности, о бесконечности, о единении с космосом, о всеобщей гармонии, о мощных, управляющих всем энергиях. О вселенской и питающей всё любви. О, обязательной для каждого, необходимости, в конце концов, раствориться в сути бытия. О… Временами они искренне пытались схватиться за ниточку, так подло ускользающую от них, рационального смысла… Но в последние секунды Сева неожиданно перешел на повышенный тон, его воззвание стало конкретнее, и друзья, уже начавшие было впадать, до этого, в медитативный транс, поневоле стали снова прислушиваться.

– Надо быть добрее, – выпрямляя спину и поднимая к небу обе руки, громко и торжественно запел Сева. – Надо открыться навстречу универсуму, впустить мир в свое сердце. Надо научиться прощать и полюбить всё вокруг. Весь мир целиком, каждое маленькое создание, каждую былинку и каждое насекомое, – всё громче и отчетливее разносилось по саду его пение. – Надо сдерживать свой гнев, быть спокойнее, терпеть… Терпеть, – окончательно погружаясь в сладостный экстаз закатил глаза проповедник Сева. – Терпеть! – возвращая взгляду осознанность, внезапно взял он ноту повыше. Так как в этот самый момент ему пришлось машинально отмахнуться от зашедшей над ним в боевое пике осы.  « Терпе-е-еть!» – прохрипел он сквозь зубы и резко взмахнул рукой в сторону нагло гудящей осы. «Проща-ать!» – буквально завизжал рассерженный не на шутку проповедник, подскакивая с кресла и пытаясь на лету схватить осу своими пухлыми от безделья пальцами. «Террпеть!!!»  – Уже совсем злобно заорал Сева, исхитрившись ухватить насекомое, настойчиво продолжающее свои атаки, и с силой бросая его на землю.

– ТЕРПЕТЬ! ПРОЩАТЬ!!  УУУУУ!  СУУУУУУУКА!!!!!!! – самозабвенно зашелся он в мощной победной оратории, резво срывая с ноги мягкий кожаный тапочек и размазывая им бедную осу по траве.

Переведя, как следует дух, и немного успокоившись, Севка, наконец, вспомнил, что он не один. Искоса, пытаясь сориентироваться, взглянул на приятелей, но вместо прежних, полных неподдельного благоговения лиц он увидел гадкие, искривленные внутренним давлением рожи. Гостей при этом конкретно потряхивало от еле сдерживаемого смеха.  Первым не выдержал Артем, и когда звук его гогота стал похож на рев молодого бычка, к нему, не имея больше сил т е р п е т ь, присоединился и Олег. Некоторое время молча стоя над дергающимися на траве, словно в конвульсиях, приятелями Сева еще старался сохранить соответствующие его теперешней глубокой мысли спокойствие и возвышенное презрение. Честно сказать, он еще не совсем понимал, что же произошло. Но искренний смех – ужасная зараза. И вот уже и самого Севку начало потряхивать. Сначала еле заметно, потом сильнее.

А еще через минуту уже все трое, глупо гогоча, ползали и катались по лужайке.

На мгновение в окне показалась испуганная Галя и, спотыкаясь на деревянной лесенке, тут же выскочила во двор. Но быстро поняв, что произошло, она, в конце-концов тоже поддалась заразительному примеру – сначала тихо, а потом всё радостнее и громче.

Спать веселая компания разошлась только под утро, предварительно выпив за ночь рекордное количество пива, неоднократно подносимое из магазинчика со станции.

А еще через неделю беспробудной пьянки, с оставшимися погостить на радостях дружками, Сева полностью забыл о своей пророческой миссии.

В общем, великая сила сокрыта в настоящей дружбе...