Махди

– 13-й Имам? – переспросил Рустам у Али, – точно в Коране говорится, что он придет обязательно в теле?

– Ну, я не помню конкретно, в Коране или нет, но об этом все так говорят: он обязательно должен придти именно в теле. Только никто не знает, когда конкретно. Точно известно только одно: его зовут Махди.

Рустам родом из России. Вернее, из Татарстана. А еще точнее – из Казани.  Али работает англо и русскоязычным гидом в Иордании. В данный момент он в качестве сопровождающего развозит по отелям туристов, прилетевших вечерним рейсом из Москвы. Гостиница Рустама случайно оказалась по маршруту самой последней. Всех остальных пассажиров уже высадили и, переложив уставшую с дороги дочку на колени жены, Рустам с удовольствием отдался беседе с иорданцем, так неожиданно и сильно заинтересовавшим его своими ответами.

Оставшиеся двадцать минут пути они горячо, а иногда даже и яростно спорили. Не то чтобы Рустам был в корне не согласен с Али – просто его более рациональный и, можно даже сказать, европейский менталитет всячески противился уж очень простоватому восприятию Али истории ислама и связанных с ним событий и откровений. Было удивительно, как он совершенно прямо, конкретно, нисколько не сомневаясь, и, что самое главное – почти не углубляясь в исторический и смысловой контекст, неизбежно сопровождающий любые известные факты, трактовал всё, что было сказано великим мусульманским пророком и его последователями.

Справедливости ради надо сказать, что в глубине души Рустам придерживался точно такого же подхода. Внутренне, убежденность Али ему очень импонировала. Но как можно современному, думающему и рациональному человеку так буквально и непосредственно принимать сказанное много веков тому назад? Что значит: «Если сказали, что 13-й Имам придет, то значит, он, конкретно, и придет»? Причем, в плоти и крови.  Это же отсталый, несовременный и неосмысленный подход! Разве не ясно этому наивному, щуплому арабскому пареньку, имеющему, правда, горячую и искреннюю веру, что все эти несомненно правдивые слова, произнесенные в прошлом, великими людьми, – скорее всего, лишь аллегория? Так сказать, одно из направлений для размышления. Что гораздо правильнее, и с точки зрения логики и просто из уважения к разуму, не цепляться за их внешний и поэтому чисто формальный смысл, а искать смысл глубинный, внутренний? Другими словами – скрытый. Как можно в наше время верить в то, что он обязательно появится в обличии именно живого человека, и, опираясь лишь на мыслительную слепоту, не видеть очевидность того, что такое проявление непременно должно быть внутренним. Смысловым. Скорее всего, – в форме урока, поучения или чего-либо еще.

Али же, наоборот, говоря о том, в чем он был абсолютно уверен, сохранял на своем лице свойственное всему арабскому миру достоинство и на фоне излишне горячившегося Рустама выглядел относительно спокойным. Он давно уже привык к тому, что эти доморощенные выскочки-философы, которых ему приходилось видеть чуть ли не каждый день, весьма поверхностны. Ни у одного из них нет той твердой, необходимой настоящему мусульманину веры. И все они склонны лишь к красивым фразам и абстрактным, оторванным от жизни рассуждениям и умозаключениям, чем к знанию настоящей правды и тем более к стремлению прочно основать на этой правде свою жизнь.

«Цивилизованностью гордятся, а сами ослабли и разучились видеть истину», – думал он, слушая Рустама. А тот, ошибочно трактуя спокойствие Али как неуверенность, вконец разошелся – полностью сконцентрировавшись на выстраивании аргументов в защиту своей, как ему в этот момент казалось, весьма убедительной мысли, да еще и явно наслаждаясь при этом собственной начитанностью и образованностью. Али по-прежнему иногда возражал, покачивая несогласно головой и дружелюбно улыбаясь, не смотря на несколько излишнюю при данных обстоятельствах эмоциональность, а временами и явную нетактичность гостя, приехавшего так издалека в его страну. Честно сказать, именно это его спокойствие вместе с непоколебимой внутренней верой и убежденностью в своей правоте больше всего и выводило, давно привыкшего к своим интеллектуальным победам, Рустама из себя.

Было уже без четверти 12, когда в просторном, заставленном гигантскими растениями и, от того зеленом холле гостиницы Аммана Рустам и Али пожали друг другу руки на прощание. Расставшись с Али, Рустам подождал, пока Алла закончит на ресепшн все необходимые формальности, связанные с их размещением, и нежно, любяще, по- отцовски поднял на руки дочурку, которая сладко спала в кресле.

Затем они с женой вошли в лифт и ровно в двенадцать часов ночи поднялись на 27 этаж в свой номер.

По своему складу характера, Рустам воистину восточный мужчина. Шумный, самоуверенный, требующий к себе много внимания и… при этом полный подкаблучник. Твердо зная сферу своей ответственности, он не сомневался, что как только положит Алсу на застеленную роскошным цветастым покрывалом кровать, его обязанности на текущий вечер будут исчерпаны. Все остальное, по обыкновению, должна была сделать жена – раздеть и умыть дочку, расстелить постель, налить воды в стаканы, разобрать одежду из чемоданов… Ах да, он должен еще дать на чай бою, который принесет в номер багаж – это его прерогатива, мужская и непреложная. Рустам порылся в карманах, нашел несколько смятых долларов и, основательно приготовившись таким образом к выполнению последнего, оставшегося на сегодня дела, по-хозяйски вышел на широкий гостиничный балкон.

В отличие от оставленной ими сегодня утром Казани, в Иордании стояло настоящее лето. Даром, что начало ноября. Было даже жарко, градусов 28, не меньше. Огромная южная луна заливала всё вокруг таинственным серебром, но, несмотря на ее чарующий свет, на черном, как смоль небе, было отчетливо видно множество ярких звезд. Внизу мирно шумела огромная столица древнего государства – неповторимый и величественный Амман. Вслушавшись в гул, приятно доносимый с центральных улиц, Рустам улыбнулся и глубоко вдохнул в себя вкусный восточный воздух – сладкий, волнующий, пряный и мистический.

– Боже, как красиво, – подумал он мечтательно. – Как же хорошо, что Алла согласилась поехать именно в Иорданию, а не в Эмираты, как они планировали раньше. Как можно это сравнивать: бездушный комфорт и древнейшую цивилизацию, холодную новизну и загадочную историю, отточенный расчетливый сервис и непосредственность теплых и неожиданных встреч.

– Рустам!! Ну где наши чемоданы, сколько ж можно их ждать! – внезапно раздался из комнаты резкий окрик Аллы, как всегда, в самый неподходящий момент обламывающий его душевный настрой.

– Чемоданы… Да принесут их, только поднялись, вроде, – по привычке сразу стал «защищаться» Рустам, нехотя выходя из романтического состояния.

– Алсушка спать хочет, её умыть с дороги надо, а косметичка в чемодане, –  продолжала деловито распоряжаться  жена. Как и большинство женщин в подобной ситуации, она была более склонна к практическому подходу, а потому проявила полное равнодушие к его внутреннему «настрою».

– Хорошо, покорно согласился Рустам, быстро сообразивший, что спорить здесь бесполезно, – сейчас позвоню.

На ресепшен долго не отвечали. Потом взяли трубку, извинились и пообещали тут же доставить багаж. Прошло еще 15 минут. Алла нервничала и накручивала Рустама. За это время он успел дважды позвонить портье и в последний раз уже на повышенных тонах разговаривал с плохо изъясняющимся по-английски человеком. Алсу, как назло, начала хныкать и просить маму разрешить ей лечь спать, не умываясь. Алла раздражалась все сильнее и как могла «заряжала» своим недовольством мужа. Не выдержав усиливающихся перекрестных обвинений и жалоб жены и дочки, Рустам выскочил босиком из номера, спустился в холл и устроил настоящий скандал на ресепшен. После чего, под дружные извинения и заверения всех дежуривших внизу работников, раздраженно схватил два из четырех оставленных в холле чемоданов и демонстративно самостоятельно потащил их в номер. К этому моменту он был настолько зол на всех вокруг, что напрочь забыл о том романтическом настроении, в котором находился всего четверть часа назад.

Наконец, Алсу умыли и уложили спать. Алла, не спеша, разобрала вещи. Рустам нервно выкурил на балконе несколько привезенных с собой из России сигарет и трижды, срываясь на уже совсем неприличный крик, поговорил с портье. Чемоданов не было.
Не выдержав такого издевательства, (явно словечко от Аллы: умеют женщины сформировать правильный настрой у мужчин для достижения своих целей), он в бешенстве рванул на себя  дверь, чтобы снова спуститься за окончательно застрявшим там багажом, и… лоб в лоб столкнулся с «бел боем». В этот самый момент, когда невысокого роста юноша, только что пригнулся на пороге их номера, чтобы поставить на пол два тяжеленных чемодана и постучаться.

– Блин! – непроизвольно вырвалось у Рустама. И в следующую секунду он выпалил в добродушно поднятое к нему смуглое лицо всё, что собирался высказать, окажись он через минуту в гостиничном холле.

Весь свой великолепный английский, всё свое прекрасное университетское образование и недюжинное ораторское мастерство он употребил сейчас только для того, чтобы покрепче и побольнее обидеть невольно застывшего перед ним молодого человека.

«Бог мой, – замолк Рустам так же неожиданно, как и разошелся – какие же у него красивые и завораживающие глаза! Не будь он одним из этих местных тугодумов, я бы подумал, что на меня собственноручно смотрит кто-то из великих святых. Из самой что ни на есть настоящей древности, попирая своей властью время и расстояние… Откуда в этой дыре у человека может быть такой взгляд? Невольно Рустам посторонился, жестом приглашая необычного «боя» внести долгожданный багаж.

Затащив в негостеприимную комнату тяжелые чемоданы и поставив их на специальные раскладные поставки, молодой человек собрался уйти. Для этого ему пришлось протиснуться мимо Рустама, который по-прежнему, испытывая некоторую неловкость, стоял в узком коридоре рядом с распахнутой дверью. Внезапно остановившись возле самого выхода, юноша обернулся и пристально посмотрел на него, как бы пронизывая Рустама своим взглядом насквозь, заглядывая к нему в самое сердце, и в то же время ведя с ним добрый, проникновенный внутренний разговор. Чистой воды магнетизм! Парням из «Битвы экстрасенсов» такое и не снилось. На мгновение Рустам растерялся, а еще через секунду, повинуясь вдруг пришедшей ему мысли, что юноша просто ждет положенные в таких случаях чаевые, полез в карман. Машинально выудив оттуда несколько скомканных долларовых бумажек, он поспешно  протянул их человеку, который по-прежнему  смотрел на него в упор.

– Спасибо, – с улыбкой поблагодарил юноша, убирая деньги в нагрудный карман, и, дружелюбно протягивая на прощание руку, добавил: – Махди.

– Рустам, машинально ответил Рустам, сжимая протянутую ему ладонь и чувствуя её сухое тепло, при этом продолжая заворожено смотреть в бесконечные, отражающие глубинную суть мироздания  глаза.

– Махди, – немного настойчиво, как бы проверяя, правильно ли понял его Рустам, повторил носильщик чемоданов своим мягким и в то же время чрезвычайно уверенным, полным внутреннего достоинства голосом.

 – Да, – неуверенно произнес Рустам, – я расслышал.

 – Махди, – повторил еще раз удивительный человек, настойчиво продолжая смотреть прямо в Рустамову душу.

 – Ну и что! Понял я, понял! – вдруг, ни с того ни с сего, снова озлобился Рустам, почувствовав какое-то необъяснимое, внешне не спровоцированное ничем существенным неудобство. В своих мыслях он практично свел его к тому, что, видимо, молодой человек ждет дополнительных чаевых и именно из-за этого так бесцеремонно с ним «заигрывает». Встрепенувшись и отгоняя движением плеч некий дурман, окутавший его из-за необычного взгляда работника отеля, Рустам взял Махди за плечо и несколько невежливо подтолкнул его к выходу. Переступая порог номера, юноша обернулся, загадочно улыбнулся чему-то про себя, в последний раз посмотрел Рустаму в глаза своим завораживающим и невероятно притягательным взглядом и уверенно направился в сторону лифта. Дверь захлопнулась. Повинуясь безотчетному пришедшему желанию еще раз увидеть молодого человека, или возможно под влиянием вдруг пришедшей в голову мысли, как некое искупление своей бестактности удвоить выданные чаевые, Рустам снова распахнул через мгновение дверь, но… В коридоре, ведущему к лифту, никого не было. Опешив и не понимая, как такое могло произойти, Рустам взволнованно сделал несколько шагов по направлению к лифтовой  площадке, и тут его внезапно осенило. Махди! Покачнувшись и вмиг отяжелев, пытаясь сохранить равновесие, он оперся на стену и медленно сполз по ней на пол…

Вышедшая вслед за ним Алла, увидев предупредительно поднятую навстречу ей руку Рустама, не произнесла ни слова. Давно привыкшая к внезапным переменам в настроениях своего мужа, она молча вернулась в номер, оставив его сидеть коридоре одного. 

Редкий случай услышать чужие мысли. Разве можем мы отказать себе в таком удовольствии?

Тем более, что это мысли человека размышляющего, начитанного, вполне современного, да к тому же не чуждого интереса к существованию мира иного.

В общем, хоть и не совсем это прилично, но «послушаем», о чем думал Рустам, находясь под сильным, понятным только ему одному душевным впечатлением.

«Махди… Он же сам сказал, что его зовут Махди. Почему я сразу этого не понял? Сколько раз я думал об этой встрече… О предшествующих ей условиях, о подготовленности, о том, какую пользу можно из этого извлечь. О том, как её можно заслужить и как нужно правильно настроиться на разговор...  Но кто мог подумать, что Он придет в образе мальчишки, таскающего за доллар чемоданы постояльцев? А как он вообще должен был прийти – обязательно в образе Иорданского принца? Это кто, мы или Он сам решает, как, когда и кому появиться? Получается, что зря мы ждем явного и сразу понятного для всех появления. Он волен явиться когда угодно, кому и откуда угодно. В любом, угодном ему самому обличии и виде. И у каждого с ним может быть своя собственная, индивидуальная и совершенно неожиданная встреча. И зря мы ждем эту встречу, как нечто заранее предсказуемое, величественное, пышное и торжественное, тут же узнаваемое и всеми признанное. Получается, что 13-й Имам, появления которого с таким нетерпением и жаждет уже полтора тысячелетия весь мусульманский мир, может прийти к каждому из нас в любой, им самим выбранный момент? И необходимым для этого условием являются не внешние признаки, а внутренняя подготовленность. Человечность. Постоянное внимание к своим поступкам. Истинная толерантность, гуманизм в самом высшем его смысле. Сердечность и человеколюбие.  Что в некотором смысле, 13-й Имам – это и есть самый, что ни на есть живой человек. Обычный,  живущий среди нас человек. То есть проявленность в живом человеке. Проявленность самой его сути. Через любую из ежедневных ситуаций, через постоянное взаимоотношение с другими людьми. Через душевную искренность и доброту по отношению к ним.  Получается, любой случайный прохожий может нести в себе его частицу? И одарить нас его милостью и присутствием через нашу осознанность, постоянное внимание к своим поступкам и желание быть полезным другим? Получается, что настоящий «ждущий» прихода Махди  – это тот, кто в каждой ситуации ищет повод для проявления истинной религиозной сути – терпимости, чуткости, готовности прийти на помощь, щедрости, сострадательности и великодушия? И в этом смысле получается прав маленький Али: надо ждать встречи именно с живым человеком! Ждать каждый день, каждый час, каждую секунду. Ждать встречу, которая в любое, непредсказуемое мгновение может затронуть наше сердце и полностью изменить нашу жизнь. Преобразовать нас, дав душе мощный живительный импульс, направить на поиск и встречу с Божественным, заставить еще острее испытывать жажду к Истине, еще тверже следовать выполнению условий, ведущих к её обретению. И живые люди в этом случае – наши собственные супруги, дети, родители, друзья, наши близкие, коллеги по работе, просто проходящие мимо нас и встретившиеся нам в тысячах различных жизненных ситуациях. В бесчисленных, специально организованных, кем-то свыше для нашего обучения и созревания «спектаклях».  Сотни упущенных ежедневных возможностей…  Тысячи равнодушных проходов мимо Махди, ежедневно протягивающего нам дружелюбно руку. Без устали несущего в своей раскрытой нам навстречу ладони само сердце религиозной истины. С готовностью дающего нам возможность использовать эти бесчисленные ситуации для нашего собственного развития и, в конечном счете, для осуществления самого главного – продвижения к нашей конечной и главной для всех живущих цели…»

– Пойдем спать, философ, – нежно потянула за руку Алла так и заснувшего в глубоких раздумьях в коридоре мужа. – 4 часа утра уже. В кровати уютнее. Утром на балконе додумаешь.

– Пойдем, – поднимаясь, улыбнулся в ответ Рустам.

P.S.  Затеянное в последующие дни Рустамом тщательное расследование с целью найти среди работников гостиницы юношу по имени Махди, ни к чему не привело. Среди персонала человека с таким именем не было.