EGYPT TO FREEDOM

Не люблю необычные незапланированные ситуации, всю жизнь стараюсь их избежать. И вот на тебе – ситуация, необычная и незапланированная! Но придется обо всём по порядку – мне самому сложно понять, как всё произошло, а вам, не узнав подробностей, тем более.

Началась эта история на обычном корпоративе – десять лет компании, дорогой московский ресторан, все дела – три рубля – ну, в общем, вы представляете, как и положено на такого рода мероприятиях: нудные речи акционеров в начале, потом – обязательная развлекательная часть с участием приглашенной звезды средней руки, и в качестве бонуса на финише – развесёлая разгуляй-пьянка. Как раз на этой заключительной части мы, уже будучи пьяными, что называется, вдрызг, обо всём и порешили. Мы – это я, финансовый директор предприятия, Димка Кольцов, директор по продажам, и Игорь Павлов, директор по развитию. Не сказать, что до этого дня мы были как-то особо дружны или хотя бы близки, несмотря на то, что проработали в одной команде уже достаточно много лет, – слишком уж мы разные и по возрасту, и по интересам, и по темпераменту. Но в этот памятный вечер мы в какой-то момент, объединенные любовью к халявным чивас и нелюбовью к энергичным танцам, оказались сидящими втроем в самом отдалённом уголке ресторана, где не так сильно орала музыка, и можно было спокойно поговорить по душам.

– ВО-О-О-О-ОТ такие рыбины, – разводя руками, сипел нам перегаром в лицо директор по развитию, – во-о-о-от такие, – повторял он, разводя для наглядности руками со стаканом и сигаретой в разные стороны. Мы с Димкой, привалившись друг к другу на плюшевом диванчике, сидели напротив за низеньким столиком, слушали вполуха Игоря и, блаженно затягиваясь душистыми сигарами мечтательно улыбались… А в какой-то заключительный момент, будучи, видимо, уже совсем, как говорится, на автомате, мы внезапно решили поехать на рыбалку вместе, сильно не откладывая, прямо на следующей неделе. В ЕГИПЕТ.

Хорошо известная истина: чего по пьянке не бывает, – ну, решили и решили. Понятно, что поутру мало кто вспомнит о таком, ну, а вспомнит – и хрен бы с ним: кто обращает внимание на принятые в подобном состоянии решения? Да-а, вроде известная всем истина… Но в понедельник утром, сразу после обычной в начале недели оперативки, несмотря на то, что позади у него было целых два выходных, то есть вполне достаточно времени, чтобы понять бредовость нашей затеи, ко мне в кабинет с сияющей и загадочной рожей зашел Игорь. «Я обо всем договорился с шефом, – заговорщически подмигнул он мне. – Нас отпускают с четверга по вторник за свой счет! Билеты я уже забронировал, летим, кстати, бизнесом, у «Трансаэро» сейчас акция. Обо всем остальном я тоже позабочусь – ну, сам понимаешь, удочки там и всё такое…» По бледной и растерянной физиономии Кольцова, зашедшего в мой кабинет как раз вместе с прозвучавшим обещанием обо всем позаботиться, я понял, что Игорь побывал у него до меня. И, следовательно, Димон уже в курсе…

Из того, что больше всего запомнилось в последующие за нашим спонтанным решением дни, – сложные и временами бурные объяснения в семье, почему я вдруг внезапно лечу в Египет один (без семьи, в смысле); нервный галоп по магазинам «Всё для рыбалки и охоты» в поисках, рекомендованных друзьями и, следовательно, необходимых на рыбалке вещей; утренний мандраж и вечернее сердцебиение; и одни и те же повторяющиеся ночные кошмары. Про леденящий душу ужас полного одиночества в бескрайнем море, про зловещую тишину вокруг, про ветер, качающий по серым волнам обломки попавшей в страшную бурю лодки, про отвратительных рыбин, молча сужающих вокруг меня смертельное кольцо и в мерзко клацающих совсем рядом своими жуткими пастями …

Дальше, правда, все неожиданно пошло хорошо. И к моменту приезда в аэропорт у меня окончательно окрепло, появившееся буквально за день до этого, приятное осознание себя рыбаком (причем как-то сразу бывалым). Настроения добавил комфортный бизнес-салон на втором этаже «Боинга», а неторопливые истории из рыбацкой жизни под привычный виски согрели и настроили на соответствующий лад окончательно…

Отель тоже оказался вполне приличным, несмотря на февраль, заполненный гостями. Немцами правда - но тоже ведь люди - хотя и едут зимой загорать. Оформившись на рецепшн, мы искупались с дороги в немного прохладном в это время года, но все же приятном по тактильным ощущениям море, душевно пообедали, выпили еще по 100 грамм и выкурили по сигаре на балконе у Кольцова. Затем немного поспали в своих номерах и ближе к вечеру, в прекраснейшем расположении духа поехали в Хургаду – уладить, по словам Игоря, кое-какие формальности перед завтрашним отплытием на рыбалку.

Примерно через сорок минут после отъезда из отеля мы остановились у небольшого двухэтажного дома в самом центре курортной столицы. На пороге которого нас радушно встретил симпатичный малый по имени Саид, прекрасно говорящий по-русски, что само по себе уже хорошо и приятно, а вдобавок ещё, несмотря на выпирающие под рубашкой мышцы, вполне интеллигентной наружности. Буквально сразу выяснилось (это был заготовленный для нас сюрприз), что Саид – старый знакомый Игоря, с которым они регулярно ездят на рыбалку уже десять или одиннадцать лет, прекрасно знающий прибрежные воды и заслуживающий, соответственно, полного доверия. Расслабившись окончательно, мы деловито расстелили на полу морские карты, обстоятельно определились с маршрутом, поели шикарных фиников, заказали на корабль дополнительно кое-что из предпочитаемых каждым напитков и фруктов, а также понравившиеся всем финики. Внимательно ознакомились с приготовленными для нас удочками, катушками и блёснами. А еще через пару часов, вполне довольные в целом увиденным и проделанной работой, в частности, собрались в отель с намерением пораньше лечь спать в связи с тем, что на завтра был оговорён довольно ранний выезд – в шесть часов утра нам надлежало стоять у причала в одной из марин Хургады. Естественно, уже при полном «параде» и в боевой готовности.

В этом и есть, наверное, сакральный смысл нежданного – оно всегда происходит внезапно и незапланированно. Ровно так всё произошло и на этот раз. Мы тепло попрощались с Саидом и всеми членами его радушной и многочисленной семьи в гостиной. Затем мы попрощались с Саидом и его подошедшим братом уже на крыльце дома, после того, как мы спустились вниз. А во время третьего (последнего, как мы думали) прощания с Саидом на углу центрального и шумного проспекта, до которого он услужливо вызвался нас проводить, Саид н е о ж и д а н н о предложил нам пойти вместе с ним на свадьбу. Просто так: «А пойдемте со мной на свадьбу? – (Вполне по-русски, да?) – Ненадолго. Вам будет очень интересно посмотреть на местные обычаи. Это мои друзья, мы с детства знаем друг друга, все будут только рады, это очень, очень красиво», – говорил он оживленно и доверительно своим приятным голосом с акцентом. И уже, видно, приняв для себя окончательно хотя и спонтанное, но всё же конкретное решение, мягко направлял нас своими мускулистыми ручищами в узкий и совсем темный боковой переулок…

Всё понятно, да? Место действия – Египет, разгар революции (она, правда, в Каире, за 2000 км отсюда, но всё равно неприятно), на дворе – глухая южная ночь, мрачный переулок, зажатый с обеих сторон грозящими рухнуть нам под ноги старыми постройками, качок-египтянин Саид, протиснувшийся мимо нас вдоль стены и быстро идущий впереди в полном мраке... А всего пять минут тому назад мы было вскидывали руки проезжающему мимо такси, в своих мыслях уже видя уютный гостиничный лобби-бар… Ну, и для полного завершения необходимой картины: три рафинированных московских топ-топ менеджера («тот-топ» производное от «Тук-тук, – сиди, дура, я сам открою») в блатных шортах с черепами, модных рваных футболках и резиновых тапочках идут на глубоко ориентальную свадьбу под аккомпанемент орущих из мрака февральских котов. «Са-а-а-аи-и-и-ид! – почти блею я жалобно сзади, начиная во всех красках осознавать происходящее. – Может, мы все-таки в отель поедем? Вставать завтра рано, поспать надо…» – «Пришли!» – внезапно радостно восклицает наш провожатый, и мы буквально вываливаемся из переулка на маленький, ярко освещенный, пыльный и заполненный людьми пятачок между пятью-шестью как бы идущими навстречу друг другу из вековой темноты домами, будто сдавленными вдобавок бременем какого-то непосильного груза…

Необходимый краткий экскурс в египетскую свадьбу (по крайней мере, так это происходит в Хургаде у вполне обычных её жителей). Представьте жилую, не очень широкую – всего метров шесть-восемь – улицу в центре старого города. С двух противоположных концов улицы, примерно метрах в двухстах друг от друга, на уровне второго-третьего этажа натянуто что-то вроде тента, сшитого из разноразмерных лоскутов неясного происхождения. Прямо на земле (асфальт в Хургаде есть только на центральных автомобильных улицах) набросаны всевозможные ковры, коврики, дорожки, паласы и прочие напольные покрытия, принесенные по принципу «у кого что есть» из близлежащих домов и квартир. Ниже этого провисшего и аляповатого тента на стенах домов навешаны прикрепленные к чему придется всевозможные пледы и покрывала. Вдоль стен домов набросаны сотни различного калибра и цвета подушек. Прямо под тентом болтаются разноцветные световые гирлянды, кое-где для яркости пришпандорены старые фонари. В одном углу от входа группкой стоят маленькие столы, на них – всевозможных мастей кофейники, чайники и медные блюда с большим выбором местной выпечки и сладостей, в другом – несколько молодых людей «колдуют» над кальянами, и коптит небольшая печка с углями.

Гости одеты кто во что от джинсов с футболками и стоптанных тапочек до пиджаков с галстуками. Значительная часть, конечно, одета во в разнообразные, длиною до самых пят, национальные рубахи и халаты. Собираются не сразу, потихоньку, обычно начиная часов с восьми. Любезно здороваются, ищут глазами знакомых, рассаживаются на свободные места вдоль стен, пьют кофе и чай, неторопливо разговаривают, некоторые попыхивают кальянами, приятно наполняющими шатер различными запахами местного табака. То там, то здесь незаметно начинают крутить самокрутки с гашишем, продолжая неспешно беседовать, начинают курить. При всём этом на лицах у всех присутствующих, как и положено настоящим арабам, сохраняется абсолютное достоинство. Гости продолжают прибывать и прибывать, садятся уже, где придется. Дым начинает стоять коромыслом. Пьющим из чайников наливают в чашечки и маленькие восточные стаканчики виски. Непьющие курят, не прерываясь, гашиш – не проходит и минуты, чтобы вновь зашедший в шатер не получил в руки дымящуюся самокрутку, по своему виду смахивающую наши фронтовые «козьи ножки». В проходах между сидящими, буквально в клубах валящего отовсюду дыма, активно резвятся босоногие дети (причем почему-то обоих полов). Те, которые еще не умеют ходить, ползают по коврам или просто сидят, радостно улыбаясь и пуская пузырями обильные слюни.

Собираются достаточно долго. Часам к десяти прибывают музыканты, естественно, тут же получая по самокрутке. В районе полуночи большинство присутствующих уже хорошо «подготовлено», и, несмотря на то, что к этому времени в импровизированном шатре уже набивается не менее трехсот-четырехсот человек, новые гости всё продолжают и продолжают подходить. Толком в клубах гашиша уже ничего не разобрать. В царящем полумраке становится больше рук, протягивающих свои маленькие стаканчики под виски. В первом часу ночи начинает играть ритмичная местная музыка. «Танцуют все!» – сразу вспоминаем мы фразу из любимого советского кинофильма. При этом немного странно, что танцуют одни мужчины – надо отдать, правда, должное: многие – довольно красиво, и что точно - абсолютно все – самозабвенно. Играть укуренные в дым музыканты (естественно, с небольшими перерывами для очередной порции гашиша и сладкого чая) продолжают, пока не начинает светать.

Но и после этого гости долго еще не торопятся расходится и, даже уже покинув шатер, стоят небольшими группками, как минимум, час, а то и больше, во всех близлежащих от места праздника переулках, попыхивают самокрутками, мирно беседуют и, наконец, сохраняя на лицах, в походке и позах все тоже вековое арабское достоинство, неспешно расходятся по домам.

Что в это время происходит на внешне организованной по тому же принципу женской половине, неизвестно – во всяком случае, спрошенные об этом впрямую мужчины пожимают плечами и как бы нехотя, уклончиво отвечают: «Празднуют…»

Всё тоже самое – глазами очевидцев:

 К описываемому моменту наша растерянность от происходящего достигла апогея. Саид же, наоборот, не обращая на наше состояние никакого внимания и, видимо, окончательно попав под влияние предстоящего веселья, радостно с кем-то «саламился», энергично   нас кому-то представлял, и те радостно жали нам руки. Кому-то и мы, находясь в полнейшем анабиозе, угрюмо жали руки в ответ… и, продолжая по инерции вместе со всеми двигаться вперёд, через минуту-другую мы оказались возле двух перегораживающих одну из пересекающих пятачок улиц, свисающих прямо с неба ковров (по крайней мере, нам так тогда показалось). Мы покорно, как мотыльки на горящую лампу, в абсолютном трансе продолжали следовать за Саидом, прошли прямо в яркий просвет между коврами и неожиданно для себя попали в пестрый национальный шатер. «Саид, что это?» – слышу я растерянный голос Игоря, остатками разума пытаясь вернуть себе способность рационально мыслить, чтобы осознать, что с нами произошло, куда мы в итоге влипли за прошедшие пятнадцать минут, и откуда взялась эта чертова параллельная реальность, так быстро и мощно отделившая нас от едущего уже, как кажется, в совершенно другом мире такси…

Когда мы зашли внутрь, почти все места возле стен были заняты. Из центра зала навстречу Саиду выбежал одетый в светлые национальные одежды юноша и радостно обнял его. Он поприветствовал каждого из нас на прекрасном английском и крайне услужливо предложил пройти за ним. Не успели мы сделать и несколько шагов по направлению к одной из стен в самом центре шатра, как сидящие там молодые люди покорно вскочили, освобождая тем самым места для нас, подчинившись властному, еле заметному жесту сопровождающего нас араба. Не дожидаясь дополнительного приглашения, спасаясь от устремленных со всех сторон на нас любопытных глаз (по крайней мере, тогда мы были в этом уверены), мы с ходу поплюхались на наваленные вдоль стен разношерстные подушки. «Во влипли», – нервно заржал, дико озираясь вокруг, обычно невозмутимый и даже меланхоличный Кольцов. «Да, – ответил я. – Зато на всю жизнь запомним. «Это точно», – согласился Игорь, и, как всегда, освоившись в любой ситуации первым, подозвал пробегающего мимо нас с кофейником мальчонку и распорядился принести кальяны и кофе по-арабски.

Спустя какое-то время оказалось, что сидящим вокруг египтянам до нас нет никакого дела: те из них, кто время от времени подходили поздороваться к «охраняющему» нас Саиду, попросту дружелюбно кивали нам головой или вежливо жали руки, широко и радушно при этом улыбались и, тут же забывая про нас, возвращались к своим знакомым. Кальян и кофе были прекрасны – естественно, что мало-помалу мы расслабились. Народ все прибывал и прибывал – перед нами уже образовались три четыре плотно сидящих ряда людей, и мы окончательно освоились и успокоились. освоились настолько, что начали с интересом поглядывать по сторонам и вполголоса обсуждая диковинную для русского человека свадьбу. «Смотри, – пихнул меня в бок грузно сидящий в неудобной позе огромный и выделяющийся над всеми на целую голову Димка, – чего это они там крутят?» – «Гашиш вроде», – неуверенно ответил я, сам не поверив при этом в то, что произнес вслух. «Игорь, они что, гашиш тут открыто курят, у них тут это принято?» – в унисон спросили мы у Павлова. «Что? – не понял он наш вопрос сразу и после пояснений, с трудом врубившись, о чем идет речь, растерянно ответил: Не знаю, я в Египте в общей сложности раз пятьдесят был, но такое встречаю впервые…»

Как и в какой момент мы тоже начали курить, никто из нас так и не смог вспомнить ни на следующий день, ни в дальнейшем. Мне показалось, что мне самокрутку в ответ на мой недоуменный взгляд, заржав предварительно и заговорщически подмигнув, передал Димка, по крайней мере, так я запомнил. Точно помню только, что Игорь долго отнекивался, но, поддавшись нашему напору, в итоге тоже затянулся. А чуть позже уже первым из нас хватал протягиваемые сидящими поблизости раскуренные самокрутки, жадно затягивался, задерживал, как положено, ненадолго в легких дым, и, выпуская его наружу, всегда откидывал голову к стене и блаженно при этом улыбался. Спустя ещё некоторое время Игорь внезапно начал ржать громко над всем, что попадалось ему на глаза. Время от времени он, показывая на кого-либо из сидящих пальцем, буквально закатывался от очередного приступа смеха. По нашему молчаливому сговору, чтобы не сгореть от стыда, Кольцов передвинулся на место прямо перед ним, загородив широкой спиной от окружающих хохочущего не переставая Игоря. К нашему счастью, эта новая напасть продлилась недолго: в какой-то момент буквально на середине переходящего уже в трясучку надрывного смеха Павлов неожиданно для нас повалился набок и мгновенно захрапел. Удивленно переглянувшись с Димкой, мы собрались было вставать, но Саид, прижав один палец к губам, вторым показал на входящую группу людей и с явным, тут же передавшимся нам почтением, произнес: «Музыканты сейчас будут играть, подождите хотя бы пятнадцать минут…»

Что, в принципе, в дальнейшем оказалось правдой – музыка и впрямь, еще правда через два часа, но все же заиграла… Естественно, как и большинство вновь прибывших, для разгона музыканты хорошенько накурились. Потом долго, обстоятельно и по понятному только им одним замыслу расставляли аппаратуру. Затем, жарко жестикулируя, поспорили и что-то поменяли местами. После того, как всё остальное было готово, вспомнили, что для аппаратуры забыли принести электрический провод. Посовещавшись, послали гонцов и, задумчиво куря, сосредоточенно их ждали. Провод нужной длины в итоге принесли только с третьего раза. Терпеливо и обстоятельно его подсоединили. Что-то дымило, искрило, потом обкуренный доброволец задумчиво заматывал изолентой соединение. Целую вечность, как нам показалось. И, когда с этим ответственным делом всё же закончили, выяснилось, что примотали не те контакты (пустили было ток, выбило свет, и повалил дым). Электричество шумно налаживали всем миром. Затем добровольцы задумчиво РАЗМАТЫВАЛИ провод от изоленты – вспомнили, что контакты перед соединением надо бы смазать, и кто-то из музыкантов вызвался помочить их во рту слюной… Чувак пришлось на какое-то время даже вынести из шатра. Но всё обошлось. Добровольцы по очереди снова заматывали изоленту, пробовали звук, качали недовольно головой, чмокали языками, задумчиво курили косяк, опять качали головами и снова пробовали звук. Настраивали с серьёзными лицами инструменты, советовали что-то друг другу, важно кивали в ответ головами. В конце концов приглушили свет и где-то уже сильно после двенадцати всё же начали играть… Мозг привыкшего к динамике москвича, по идее, должен был бы взорваться к этому времени, но наши обычные алгоритмы в тот вечер под влиянием гашиша и обстоятельств окончательно рухнули: мы с Кольцовым не то что бы не скучали – для нас всё было прямо наоборот: находясь в особом созерцательном состоянии, мы всё это время не отрываясь и с большим интересом следили за этим  нескончаемым и временами совершенно  мистическим  процессом. Из этой царящей вокруг неспешной, располагающей к раздумьям атмосферы нас и вывели в итоге повалившие из огромных хриплых динамиков звуки. Музыка показалась нам слишком громкой, даже оглушающей. Остальные сидящие в зале явно воспрянули. В едином порыве они вскинули руки и стали покачиваться в такт музыке. Наподобие возникающих из мрака сказочных фурий, то там, то сям с пола подымались мужчины в состоянии транса, в несколько сомнительном для русского глаза танце… После длительного и эмоционального проигрыша начали петь. Примерно на третьей вдохновенно сыгранной песне очнулся Игорь, посмотрел на часы и сразу в ужасе заорал, что нам срочно надо ехать, так как спать нам осталось совсем мало, и скоро уже надо вставать. На этот раз Саид не стал возражать – возможно, ему было неудобно на наших глазах пуститься в желанный египетский пляс, – и мы двинулись к выходу…

Быстро пройдя двумя-тремя короткими темными переулками (Саид, естественно, пошел проводить нас до такси) и уже видя отсветы неоновых вспышек на центральной улице, мы задержались на минутку, чтобы сфотографироваться у привлёкшего наше внимание старого «фольксвагена»-«жука». Бесколесного, лежащего на ржавом железном брюхе прямо в пыли у полуразрушенного сарая. Несмотря на печальные обстоятельства, благодаря своим благородным немецким формам, скорее гордо, чем униженно, через весь его остов, захватывая обе его двери и крылья, красовалась надпись: «EGYPT TO FREEDOM». Мы сделали своими передовыми айфонами с десяток фотографий на фоне этой актуальной для революционного времени надписи и на прощанье закурили. Игорь обсуждал с Саидом какие-то оставшиеся упущенными мелочи касательно завтрашней рыбалки, Димка задумчиво плевал на пыльную дорогу чуть в стороне, а я сидел на корточках возле «жука» и, как вселенскую мантру, который раз подряд читал яркую, контрастирующую с поблекшим родным цветом кузова надпись: Egypt to freedom.

  «Еджипт ту фридом, Еджипт ту фридом, Еджипт ту фридом, Еджипт ту фридом», – медленно повторял и повторял я про себя, рассеянно гладя шершавые бока гордости немецкого автопрома… «Еджипт ту фридом, Еджипт ту фридом», – продолжал я тихо шептать, уже глядя на трех стоящих неподалёку и мирно беседующих арабов – одного постарше, в белоснежных одеждах, и двоих совсем молодых, в футболках и кедах. Тот, что стоял лицом ко мне, был одет в красную с люминесцирующей в темноте надписью «WALK AWAY». Подсознание напомнило мне о том, что они вышли вместе с нами со свадьбы. На это же указывали тлеющий в ночи пятачок и доносившийся до меня ставший родным за прошедший вечер запах гашиша. «Египт ту фридом», – продолжали беззвучно шептать мои губы. Египет – к свободе… «Но есть ли сейчас на Земле кто-то ещё свободнее этих трёх мирно беседующих в звёздной ночи арабов, никуда не спешащих, курящих под яркими звёздами свои самокрутки? Кто на нашей планете может сравниться с ними в свободе? – отстраненно размышлял я в это наполненное мистицизмом мгновение. – Американцы, во всех отношениях погребенные под денежным бременем? Русские, стремительно теряющие свои вековые ценности под влиянием жестокого времени? Европейцы, подавленные кризисом и всё нарастающими проблемами? Азиаты, работающие, как муравьи, чтобы сначала догнать, а затем и обставить весь остальной мир? Латинская Америка, задыхающаяся от перенаселения, бедности и засилья своего вездесущего соседа? Африка, раздираемая противоречиями и нетерпимостью? Ближний Восток, готовый взорвать других и самих себя в любую минуту?

EGYPT TO FREEDOM… Еджипт ту рабство… доллара, стяжательства, жадности, лжеценностей. Еджипт ту колония мирового капитала, всё глубже и глубже…» – думал я на фоне приглушенной арабской речи, прислонившись к теплому, несмотря на глубокую февральскую ночь, металлу отжившего свой век «фольксвагена».

«Поехали», – произнес Игорь, положив мне на плечо руку.

«Поехали», – вставая и выходя из глубокого забытья, ответил ему я...

На завтра мы огурцами стояли в шесть тридцать в порту.

Рыбалка кстати была отменная…