Сила проклятья

Как он меня достал! Каким животным надо быть, чтобы так издеваться над человеком? Это же явно удовольствие ему доставляет – так меня мучить. Кто такое может выдержать? Да и вообще, возможно ли это выдержать – садизм чистейшей воды... Эти и другие схожие по своей общей негативной заряженности мысли буквально раздирали меня на части на пути к дому.

Только что, в очередной раз, при всех сотрудниках нашей фирмы К. грубо обругал и унизил меня. Такое отношение ко мне и, соответственно, его поведение продолжались уже несколько месяцев. Бросить работу и уйти из компании, учитывая мои семейные и финансовые обстоятельства, на сегодняшний день не представлялось никакой возможности. Мне приходилось молча и покорно все это сносить. К. был моим прямым руководителем. Я полностью от него зависел, но сегодняшний случай перешел все границы возможного человеком терпения. В конце концов, не выдержав обрушившихся сегодня на меня оскорблений и не в силах больше сносить унижение, я хлопнул дверью и под влиянием нахлынувшего на меня гнева выбежал из офиса на улицу.

Как он меня достал! Как можно так унижать человека? Мерзкое бездушное животное, скотина, подонок, – продолжал я искать про себя все более и более оскорбительные для К. ругательства, срываясь при этом с ускоренного шага почти на бег от все более закипающей злобы. Наверное, я попал бы прямо под колеса «скорой помощи», внезапно вынырнувшей из дворовой арки и резко повернувшей мне навстречу. Спасло меня от этого только то, что водитель отчаянно выкрутил в сторону руль и, буквально налетев колесом на высокий бордюр тротуара, в миллиметре объехал меня. «Идиот!!! Ты куда прешь, совсем ничего не видишь, жить надоело, что ли!?» – в свою очередь разрядил в меня, только что пережитые негативные эмоции, водитель. Остановившись специально для этого чуть поодаль и широко распахнув переднюю дверь.

Обдав напоследок меня едким, удушливым газом из выхлопной трубы, «скорая» уехала. А я, под влиянием усиленной новым унижением горечи, остался стоять прямо посреди улицы. Буквально задыхаясь от ярости и тупо глядя прямо перед собой на старый обшарпанный дом советской постройки. Смотрел я на него зло, гневно, крайне раздраженно и даже угрожающе.

Внезапно я совершенно ясно увидел перед собой омерзительное для меня лицо К. В тот же миг я почувствовал в своей, восприимчивой в данный момент только к призывам мести душе, ужасающий по напряжению чёрный укол. И вслед за ним, мои губы сами собой прошипели сладкое сейчас для меня, но ядовитое для любого нормального человека обычно слово: «Проклят! БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ!» Постояв немного без всякого движения и как бы осмысливая вдогонку сказанное, я повторил это еще раз про себя. Потом опять вслух. Уже громче и увереннее: «Будь ты проклят!!! – и, будто боясь отказаться от своей, такой желанной сейчас и несущей мне торжество мести мысли, я с полным осознанием происходящего и от всего сердца настоятельно повторил: «БУДЬ ТЫ ПРОКЛЯТ, К.!!!»

Итак, произнеся это окончательным образом, я смачно сплюнул на землю. И, несколько утолив, только что сделанным, свой гнев, теперь скорее уверенно, нежели быстро, снова направился к своему дому. Дойдя почти до самого подъезда и уже собираясь в него войти, совершенно неожиданно для себя я, повинуясь какому-то пришедшему внезапно мощному чувству, резко развернулся у входной двери в сторону детской площадки. Расположенной буквально в десятке метров от места, где я находился. В один миг преодолев отделяющее меня от нее расстояние, я с размаху повалился на крайнюю ко мне, окрашенную в яркие цвета скамейку.

Людей на площадке в этот час не было. Я сидел совершенно один. Совершая безуспешные попытки успокоиться и вернуть разбушевавшиеся эмоции в нормальное русло. Изо всех сил я старался урезонить свои мысли и заглушить душившую меня обиду. Но, затихая на мгновение, мои мысли снова и снова возвращались к недавней ситуации с К. Единственное, что по-настоящему доставляло мне хоть и недолгое, но все же реальное успокоение – это мысль о проклятии. Отбросив в итоге все эти неудачные попытки контроля над собой, я с новой силой стал думать только о нем. Представляя беды и несчастья, которые могут обрушиться благодаря проклятию на голову К. Вконец увлекшись этими размышлениями, я непроизвольно вскинул голову вверх и стал глядеть на вечереющее небо. Отчетливо представляя при этом, что мое проклятье мчится сейчас в виде разрушительной огненной кометы по направлению к К. Набирая при этом максимально возможные скорость и силу и неся К. все мыслимые не мыслимые на Земле страдания и ужасы.

То, что произошло дальше, до сих пор остается для меня тайной. Что-то из этого определенно – плод моего возбужденного болью воображения, что-то – правда, имеющая отношение к какой-то особой, параллельной с нами реальности. Что-то – просто яркая картина, нарисованная захлестнувшей меня негативной эмоцией и лишь на какой-то короткий жизненный момент обретшая для меня несомненные и реальные черты.

Тогда я так сконцентрировался на представлении своего проклятия летящим через связующий нас всех «смысловой космос», что абсолютно явно увидел его в виде горящего продолговатого шара, напоминающего своим пульсирующую огнем настоящую комету. Несомненно, созерцание кометы, доставляло мне удовольствие. Она росла на моих глазах, набиралась великолепной разрушительной силы, соединяя в себе небесную кару и неизбежное возмездие за порожденное К. зло. Это видение полностью поглотило меня, и, наслаждаясь его красотой, я всем существом, в едином порыве моих объединенных роковым желанием чувств хотел только одного – чтобы проклятие достигло своей цели. И таким образом, попранная К. справедливость восторжествовала.

И вот в глубине чёрного и звездного космоса, полного предшествующих моей обиде событий, я уже вижу перекошенное от страха лицо К. Проклятье настигает его. Разрушает вдребезги всю его жизнь – все, что ценно ему и дорого, уничтожая и превращая в пыль всё его достояние… Поистине справедливая, заслуженная им кара! Он долго шел к ней в своей слепоте и сам на нее напросился! Но что это? Разрушив жизненное пространство К. и принеся ему столько бед, завершая свой разрушительный полукруг комета, содержащая внутри себя мое проклятье, огибает жалкие останки жизни К. и летит обратно, в мою сторону! Точнее, прямо на МЕНЯ. Я совершенно точно ощутил это всеми пришедшими разом в священный трепет клетками моего тела. Она стремительно росла прямо на моих глазах. Буквально за секунды удесятеряясь в размерах. Наливаясь все новой и новой несущей абсолютный хаос силой.

«БОЖЕ, БОЖЕ! – буквально возопил я из самой глубины своей души. – Прости мне мою глупость, позволь мне вернуть мое проклятье назад. Верни его! Избавь К. от вреда моего проклятья, прости мне мою глупость, прости мне мой гнев, вызванный нестерпимой обидой!!! Прости меня!!! Накажи меня, как знаешь, но верни мое проклятье назад, я не ХОЧУ ЭТОГО!!! ПРОСТИ МЕНЯ!!! – вопил я, полностью потеряв от страха контроль над собой. – ПРОСТИ МЕНЯ, БОЖЕ, ПРОСТИ, УМОЛЯЮ ТЕБЯ!!!»

«Что-то, кажется похожее на «ПРИНЯТО», – внезапно послышалось откуда-то из моей внутренней глубины.

В эту же секунду приближающееся на полной скорости проклятье прекратило свой безумный полет и, взорвавшись где-то на полпути ко мне, рассыпалось на мелкие части в успевшей полностью вступить в свои права за время моего безумия ночи.

Некоторое время я, совершенно обессиленный, в неудобной и неестественной позе продолжаю совершенно неподвижно сидеть на скамейке. Наверное, уже совсем к полночи, хотя и с трудом, но я все же поднимаюсь и медленно, неровно передвигая ноги, отправляюсь домой. На этот раз – окончательно.

Под утро, находясь в глубоком, полном тревожности сне, я понял, что моя просьба о прощении принята. Но, несмотря на это, меня ждет маленькая неприятная «компенсация». И тут же, еще не проснувшись окончательно и будучи в полудреме я почувствовал острую боль в среднем пальце на правой руке (в том самом, которым обычно принято показывать другим людям недружелюбный знак).

Сев на кровати, кроме чувствительной боли в пальце, я увидел, что он, к тому же, сильно опух. Что и было окончательно подтверждено последовавшим визуальным осмотром.

В общем, двумя часами позже я был в трампункте. Куда буквально примчался от становившейся уже нестерпимой острой «тикающей» боли. Осмотревший меня врач был явно очень удивлен начинающейся на пальце гангреной. На котором при этом не было и малейших следов пореза или даже царапины. Последовавшая за этим мини операция прошла, правда, вполне успешно. А еще через пару недель и двух-трех плановых перевязок палец был вылечен полностью.

Палец в итоге зажил, а вот урок запомнился мне на всю дальнейшую жизнь.

К., кстати говоря, внезапно и резко изменил свое поведение по отношению ко мне после моего возвращения на работу с больничного. Внешне логичного объяснения этому не было. А через какое-то время он и вовсе уволился из нашей фирмы, и в последствии я занял его место.

Дальнейшая его судьба мне неизвестна, хотя пару раз я встречал некоторых наших общих знакомых, и, по слухам, у него все хорошо.