Девять дней / Nine Days

Nine Days

Посвящается всем потерявших своих любимых...

Ивета и Римас прожили вместе двадцать семь лет. Обе их дочери были замужем и уже имели собственных детей. Все шло прекрасно, тот самый случай, когда грех на что-то жаловаться. Пока вдруг, ни с того ни с сего Римас не умер. Быстро и нелепо. В пятницу, как обычно, попарился в бане на даче, а ночью неожиданно скончался. Ивета даже сообразить не успела толком, что происходит. Римас разбудил ее посреди ночи, сказал, что ему тяжело дышать, попросил почему-то стакан холодного молока. Потом тяжело закашлялся и, пока она бегала за стаканом воды для него, ушел.

 

За весь следующий день Ивета не произнесла ни единого слова. И только ночью, сидя возле мужа, вроде бы забылась на минутку. И вот что она увидела.

 

Сон номер один.

 

Громко, несколько даже тревожно, звонит стоящий на столе домашний телефон. Ивета медленно, нерешительно, как бы во сне сна берет трубку. В глубине своей души уже зная, что сейчас услышит голос Римаса.

 

– Ивета, солнце мое. Я знаю, как ты переживаешь. Но тебе не стоит волноваться, со мной все хорошо.

– Возвращайся ко мне, пожалуйста. Я не переживу.

– Я не могу. Это запрещено.

– Кем?

– Не знаю. Но запрещено. Я бы вернулся.

– Скажи им, что я не смогу без тебя.

– Хорошо, я скажу. Но главное – не волнуйся обо мне. Со мной все хорошо.

– Возвращайся ко мне, пожалуйста. Я не смогу без тебя.

 

Внезапно на другом конце раздаются короткие гудки. Инстинктивно Ивета прижала к груди трубку и очнулась. Она по-прежнему сидела возле тела мужа и с силой, до боли прижимала к области сердца сжатую в кулак правую руку.

 

На следующий день Ивете всё же пришлось нарушить молчание и обсудить с дочерьми некоторые детали похорон. После полудня Римаса увезли в морг. Дочери уложили ее в постель, но заснуть она не могла. Ненадолго забыться получилось только около четырех часов утра.

 

Сон номер два.

 

Снова звонит телефон. Это опять Римас. Ивета уверенно берет трубку.

 

– Ты умер?

– Да.

– Ты можешь вернуться?

– Нет.

– Тогда я тоже умру.

– Нет, не сейчас.

– Почему? Я не хочу без тебя жить.

– Не сейчас.

 

Ивета заплакала в трубку, но, как и прошедшей ночью, ответом ей были только короткие гудки.

 

Пришедшим вскоре днем тело мужа перевезли из морга в костел. Римас выглядел красивым и умиротворенным. Несмотря на уговоры дочерей, на ночь Ивета осталась возле гроба. Вскоре после того, как из костела ушли последние служители, она, не в силах больше плакать прижалась в полном отчаянии лбом к лакированному дереву и через некоторое время задремала.

 

Сон номер три.

 

Телефон еще еле успел зазвонить, а Ивета уже резко схватила трубку.

 

– Завтра тебя похоронят. - Бешено закричала она в трубку.

– Я знаю. - услышала она спокойный, смирившийся голос на том конце.

– Тебя закопают в землю.

– Да. Так, кажется, принято.

– Я не хочу.

– Знаю. Но так принято, кажется.

– Почему ты так спокойно говоришь об этом? Ты знаешь, как я люблю тебя?

– Да. Но принято ведь хоронить.

– Ты точно не можешь вернуться?

– Нет.

 

Днем Римаса похоронили. Ночью к Ивете пришлось вызвать «скорую». После успокоительного укола со снотворным она заснула.

 

Сон номер четыре.

 

Телефон звонит уже очень долго, но Ивета не хочет подходить – она боится, что Римас снова скажет ей, что умер. В конце концов, она не выдерживает и нехотя, дрожащей от волнения рукой снимает трубку.

 

– Почему ты так долго не отвечала? – слышит она взволнованный, но реальный и живой голос Римаса

– Я не хочу, чтобы ты умирал. – отвечает она так, что кажется из них двоих умерла именно она.

– Я не умер.

– Тогда приходи домой. Я переживаю.

– Ты знаешь, я не могу.

– «Они» тебя не отпускают?

– Да.

– Они что, не знают, как мне больно?

– Дело не в этом. Просто нельзя.

– Я не хочу этого слышать. Они не имеют права!!! (Ивета в бешенстве опять срывается на крик). Скажи им...

Короткие гудки.

– Слышишь, они не имеют права!

В захлестнувшей в конец её ярости она с размаха бросает телефонную трубку на пол. Та разлетается от удара на мелкие кусочки.

 

«Мама, мама...» – слышит она словно издалека голос старшей дочери. Сауле говорит с доктором о разбитом вдребезги телефоне и что-то взволнованно с ним обсуждает. Но смысл этих долетающих, как бы из далека слов слабо доходит до Иветы. На ночь, несмотря на возражения, ей снова делают укол.

 

Сон номер пять.

 

Сегодня она снова берет трубку сразу после первого звонка.

 

– Солнце мое, очень больно видеть, как ты страдаешь. - Слышит она грустный голос Римаса.

– Больно?

– Да.

– Ты не умер?

– Нет.

– Тебе правда больно? – обеспокоенно спрашивает Ивета.

– Да, очень.

– От чего? – Ивета чувствует, что волнуется еще сильнее.

– От твоих страданий.

– Ты умер, – словно себе самой повторяет Ивета.

– Нет! – настойчиво продолжает утверждать Римас.

– Тогда приходи.

– Правда очень больно.

– Что они знают о боли?

– Они знают все.

– Тогда они отпустят тебя.

Некоторое время в телефонной трубке Ивете слышно только его дыхание.

– Тебе правда там больно? – Ивета снова начинает волноваться.

– Да. Твои страдания приносят мне невыносимую боль.

– Как я могу помочь тебе?

– Испеки завтра мой любимый пирог.

– Пирог? С вишней? Ты не шутишь?

– Да, мой любимый, вишневый.

– Во сколько ты придешь завтра домой?

– Я позвоню.

 

На следующий день не понимающие до конца, что происходит, дочки изо всех сил старались за ужином отвлечь маму от поразившего её горя. Пирог удался как никогда, но лежащий на её тарелке кусок Ивета не тронула. Когда все ушли, она отнесла его в спальню.

 

Сон номер шесть.

 

– Спасибо, невероятно вкусно. - говорил Римас, кажется что-то дожевывая.

– Тебе, правда, понравилось?

– Да, солнце мое, очень, – голос Римаса необыкновенно нежен.

– Но тебе достался всего один кусочек.

– Я съел ВСЁ, – со смехом отвечает Римас.

– Ты совсем не изменился.

– Как я могу стать с тобой другим?

– Ты не голодный там?

– Нет, тут хорошо кормят, – он снова смеется.

– Чему ты смеешься?

– Вишевому пирогу и тебе.

 

Весь следующий день Ивета разбирала старые семейные фотографии.

 

Сон номер семь.

 

Ивета сидит возле телефона уже окола часа. Наконец раздается звонок.

 

– Почему ты не звонил так долго? Мне кажется, я целую вечность ждала...

– Знаю. Извини, у меня были некоторые дела.

– У тебя все нормально?

– Да, более чем.

– Я смотрела весь день сегодня наши фотографии.

– Да, я знаю, мы же вместе смотрели.

– Какой ты был молоденький, когда мы познакомились.

– А какая ты была красивая.

– Была? – Кокетничает Ивета.

– Сейчас еще красивее! – смеется в трубку Римас.

– Я боюсь смотреть на себя в зеркало эти дни.

– А я все время любуюсь тобой.

– Правда?

– Да, сердце мое.

– Ты не называл меня так раньше... Ты можешь придти хотя бы на минутку? Я хочу хоть ненадолго увидеть тебя снова.

– Не знаю. Я спрошу.

– Приходи, пожалуйста. Я соскучилась.

– Я тоже.

 

Вечером забежавшая после работы проведать Ивету младшая дочь заметила, что мать подкрасила губы и уложила волосы.

 

Сон номер восемь.

 

– Римас, очень плохо слышно! Ты можешь перезвонить?

– Нет, я не смогу больше звонить.

– Римас, я совсем ничего не слышу. Перезвони, пожалуйста!

– Я не могу, я сейчас уже очень далеко.

– Римас, я совсем ничего не слышу. Ты можешь говорить в трубку?

– Мы должны попрощаться, я уезжаю сегодня.

– Говори в трубку, пожалуйста. Я почти ничего не слышу...

– Я-у-ез-жа-ю-се-год-ня!

– Что?

– У-ез-жа-ю! – Римас уже практически кричит.

– Ни-че-го-не-слыш-но, ты можешь перезвонить?!

– Передай привет девочкам, они не берут трубку. Я так и не смог им ни разу дозвониться.

– Да, теперь лучше слышно. Хорошо, они завтра будут у нас. Позвони, когда они придут, если можешь.

– Я должен уехать сегодня.

– Куда?! Не бросай меня! Пожалуйста, не бросай меня!

Короткие гудки.

 

Этой ночью Римас пытался прозвониться еще два или три раза, но каждый раз, когда Ивета с нарастающей тревогой буквально хватала трубку, совсем ничего не было слышно. Невозможно было разобрать ни единого слова из-за сплошного треска и помех на линии.

 

Весь следующий день Ивета проплакала. Вызвать врача она наотрез отказалась. Видя её состояние, одна из дочерей на всякий случай осталась у матери дома и, не раздеваясь, прилегла на диване в гостиной. Только под утро Ивета, обессилев от ожидания и все еще сидя на стуле возле телефона в своей спальне, ненадолго забылась.

 

Сон номер девять. Последний.

 

– Какой ты красивый. Тебе так идет эта белая рубашка.

– Спасибо. Я пришел попрощаться.

– Я знаю. Ты поцелуешь меня?

– Я так люблю тебя, – произнося это Римас нежно дотрагивается ладонями до лица Иветы и целует супругу.

– Как жаль, что ты умер...

Римас молча разводит руками и с легким осуждением смотрит на Ивету.

– Понимаю. Но все равно очень тяжело без тебя. Никак не могу привыкнуть к мысли, что тебя нет.

– Я есть.

– Понимаю. Но все равно никак не могу привыкнуть к мысли, что ты не здесь.

– Понимаю.

– Можно мне тоже к тебе?

– Не сейчас.

– А можно я буду звонить тебе?

– Да, конечно.

– Ты будешь меня ждать?

 

Вместо ответа Римас молча еще раз целует Ивету.

 

С тех пор он пришел всего лишь один раз, в ночь на сороковой день. Снова одетый с ног до головы во все белое. Лучистый, спокойный и счастливый. Вспоминая их долгую и счастливую совместную жизнь, он много шутил и улыбался.

 

Со временем у Иветы вошло в привычку ждать его звонка по ночам. На следующий после их разговоров день она всегда выглядела счастливой, и вечером, за чаепитием с обязательным вишневым пирогом, подробно пересказывала дочерям содержание беседы с отцом.

 

 

 

Римас, отдельное спасибо тебе лично. Благодаря твоей чистой любви и искренней привязанности к своей Ивете мы хотя бы малость, но все же имеем представление о том мире.

 

©Автор картины Артём Чебоха

 

Nine Days