Они

По сухой, поджаренной солнцем площади изо всех сил бежало некое существо –небольшое, очень живое и колоритное.

Трудно сказать, был ли это человек или что иное. Густющая борода и рыжая копна беспорядочно торчащих во все стороны волос напрочь скрывали место, которое у обычного человека называется лицом. Время от времени, из-под этих зарослей на миг появлялись только его глаза, полные смятения и ужаса, сверкающие какой-то демонической торжественностью, совсем не подходящей его отчаянному бегу. Несмотря на свой карликовый рост и длинную нелепую одежду, путающуюся при движениях, существо это умудрялось, что есть мочи, колотить в огромный жестяной барабан, болтающийся на его шее. Вместо палочек он использовал сучковатую дубину, выломанную наспех где-то по пути. Звуки его ударов разносились вокруг тревожными волнами, достигая маленьких серых строениё без окон и дверей, окружающих площадь полукольцом. Затем звуки испуганно устремляясь дальше – сначала вдоль невзрачных низеньких стен, потом по черным драным крышам, и под конец вверх, к нависшему над городком мрачному свинцовому небу. Они громко возвещали вокруг скорбную для уродливого народца новость – королева в печали.

Существо несколько раз пересекло площадь по диагонали, нехотя замедлило свой бег, и по инерции сделав еще с десяток-другой сбивчивых тяжелых шагов вдоль каменистого оврага, резко обрывающего площадь с противоположной стороны от домов, тяжело дыша, остановилось. Даже со спины видны были отчаяние и безысходность, переполняющие это столь гадкое на вид существо. Его обреченные, безвольно опущенные плечи, напряженный, неестественно выгнутый позвоночник и неровная дрожь тяжелого рыжего затылка красноречиво говорили о его состоянии.

Разжав свои узловатые пальцы, существо выронило дубинку, с глухим стуком упавшую на неровные, подернутые бурым налетом булыжники. Cтра (а именно так зовут нашего первого героя) медленно повернулся к маленьким безобразным созданиям, выбегающим на площадь со всех узеньких кривых улочек. Разинув гнилозубую пасть, непропорционально большую для своего мизерного росточка, он вновь проорал уже разнесенную барабанным боем весть: «Королева в печали!» Как по команде, народец удрученно застыл. А в следующий миг единый вой – вой сотен глоток, обезумевших от невыносимого известия, взлетел вверх, взорвав вонючий городской воздух и до отказа заполнив площадь сгустившейся печалью. Окончательно окрасившей в мрачные тона и, без того, суровую действительность.

Гнев, злоба, страх, отчаяние и запах смерти заплясали по площади, подняв с земли вековую серую пыль. Пыль безысходности.

Карлики орали дико и неистово, наливаясь яростью, слепой решимостью и распрямляя свои горбатые спины. «В бой, в бой!» – ревела разношерстная толпа. – «Смерть, смерть тому, кто посмел её обидеть!!» – распаляясь, орало дикое сборище.

«В бой, смерть!» – вместе со всеми орал уродливый даже по местным меркам Стра, в бешенстве крутясь волчком на одном месте и даже подпрыгивая время от времени от переполняющих его негативных чувств. «Смерть!» – завопил он особенно громко, внезапно подскочив к самому краю оврага и ухватившись мохнатыми ручищами за колючие ветки торчащего из земли кустарника. Острой болью от проколотых шипами пальцев еще больше распалив свою ярость. «Смерть! В бой!» – с новой силой взметнулось над толпой безумное злобное пламя, призывая каждого из собравшихся на вожделенную для всех битву.

«Смеееерть!»  – прохрипела сзади толпа, уже готовая к любому зверству, и подстегнутый её призывом Стра с силою оттолкнулся от обрыва и в полном отчаянии сиганул вниз.  Он кубарем скатился по крутому склону туда, где после дикого кустарника начиналась крутая и растрескавшаяся под солнечным прессом дорога к её дому – дому королевы.

Сотни обезумевших карликов тут же последовали его примеру. Страдая под топотом тысячи задубелых ступней, загудела старая площадь. Жесткие, иссохшиеся кусты, ощерив колючки, пытались спастись от неминуемой гибели, но в мгновение ока были смятены лужеными пятками, и поток рыжеголовых, вопя на все лады и подымая в горячий воздух столбы бурой глиняной грязи, загремел вниз по крутому склону к заветной дороге.

Пока мятежная толпа катится вниз, самое время разобраться, что же произошло на самом деле. И почему такая простая и, на первый взгляд, бесхитростная новость так взбудоражила этих странных горожан.

История этого необычного города уходит в такую дремучую древность, что никто из живущих в нем не может точно сказать, какая именно причина дала толчок для его возникновения: голод, кочевья, войны с соседями или что-либо еще. Поговаривают даже, что город этот был всегда, с самого начала времен. А только потом появилось все остальное, что его окружает – необозримые взглядом пустоши, крутые безжизненные горы, вечно волнующиеся море, дикие животные, злые голодные птицы и уже знакомый нам крутой колючий овраг с его южной стороны. А чуть поодаль – невзрачные холмы, беспощадно палящее солнце и луна – слабохарактерная по меркам любого другого места, плешивая и из-за своей тусклости всех в этих краях устраивающая. 

И это всё, и больше – ничего.

Живущие в городе карлики (а именно так для удобства мы будем их называть) люто ненавидят друг друга. И есть за что: тысячи бородатых лет живут они бок о бок, не рождаясь и не умирая, не строя и не созидая, не сея и не убирая, не зная грамоты и не мечтая, и самое главное – никогда не покидая свой мрачный город. Вечно живут они в своих серых и унылых домах, до середины покрытых сухим, осыпающимся мхом, придавленных сверху темными, дырявыми крышами. Дома эти без окон и дверей, и только возле самой земли расположена узкая, черная щель. В нее-то, стоит только появиться первым, слабым солнечным лучикам столь презираемого здесь солнца, спешно, по-змеиному заползают карлики. Ночью, когда спадает жара, юркими тенями они выползают наружу, влекомые непонятной и властно управляющей ими силой. Угрюмыми волнами стекаются они на прогретую за ненавистный световой день площадь. Там как раз и проходит вся их бессознательная и полная звериной активности жизнь. Хотя является ли жизнью то, что своим единственным смыслом считает чужую смерть? Не знаю. Судите сами.

Изо дня в день, из недели в неделю, из года в год, из века в век, из тысячелетия в тысячелетие  каждую ночь, до первых проблесков надвигающегося  дня на площади продолжается страшная битва. Движимые и управляемые всё тем же неведомым здравому разуму инстинктом, карлики безжалостно дерутся друг с другом. Нельзя свести это яркое и удивительное во всех отношениях действие к простому мордобою. Дерутся карлики люто – не на жизнь, а на смерть, с какой-то адской жестокостью, использую любые подручные им средства, любую неточность и слабость противника, все известные им методы и приемы для лишения другого создания жизни. Не прощая противнику ошибок, не испытывая ни малейшей капли жалости или сострадания.

За что они сражаются?

Они дерутся за право быть первым.

В чём первым?

Быть первым возле неё. Первым – возле матери-королевы.

Теперь немножко о королеве. Во время этого беспощадного шабаша, в самом центре площади, возвышаясь над всеми на чистом разноцветном помосте, полная царского величия и неприступной властности возлежит королева-мать. Королева гордыня, мать порочности и низких качеств. Мать всех недостатков и недостойного поведения. Мать всех излишеств и порицаемых черт характера, основа и связующая нить всех известных пороков. Стра[х] – только один из её безобразных, рожденных где-то на границах хаоса детей. Всем нам знакомы имена его ближайших братьев и сестер: скупость, зависть, злоба, алчность, ненависть, мелочность, трусость, подлость, грубость, лживость, жадность, чванливость, лицемерие, хвастовство, распущенность, подхалимство, своекорыстие, ханжество, черствость и равнодушие по отношению к другим, эгоизм, сладострастие, обидчивость, мстительность, самолюбование… Да много еще чего она порождает, являясь их причиной и по самой своей сути основанием для их появления на свет и их дальнейшего беспокойного существования. Королева гордыня, мать всех человеческих слабостей и недостатков. Мать страшных и уродливых детей, нескончаемо несущих в мир боль, страдание и разрушение. Действующих против человеческой логики и разума. Разрушающих и считающих  врагами всех, кто несет хоть искру разумного света. Ее дети стремятся только к мраку, к немедленному уничтожению всего, что имеет зародыши истинной человечности.

Королева-гордыня – суть агрессивного животного начала в человеке, центр материального притяжения и выжимка из всего деконструктивного. Централизация и квинтэссенция всего, что противоречит этике и морали. Начало и конечная точка греха, оправдание в человеке власти бездумного животного.

Королева-гордыня. Вся площадь, заполненная беснующимися карликами, управляется её демонической силой. Один взгляд её черных глаз, имеющих полную власть над этим миром, заставляет их пускаться в смертельный пляс, забывая обо всём. Они готовы на все – только бы снискать её довольства, её секундного внимания и благосклонности.

В центре уже знакомой нам площади расположено что-то вроде гигантской кровати. Горы матрасов уложены на ней один на другой, как в сказке про принцессу на горошине. А на самом верху, разряженная в яркие лицедейские одежды, вся в бусах, кольцах и яркой сверкающей короне лежит Она – владычица порока. И победивший в бесноватой битве получает один-единственный приз – её секундный благосклонный взгляд и возможность поцеловать покрытую украшениями холодную костлявую руку.

Вот и весь смысл жизни этого гадкого карликового народа. Готовность убивать и быть убитым ради одного – привлечь хоть на мгновение её внимание. На миг быть обласканным ею и заслужить один её благосклонный кивок.

Но сегодня был тот особый день – когда карлики побросали свои жилища днем. И готовые на всё, выбежали в отчаянии из своих мрачных домов прямо под ненавистное и нещадно палящее в это время года солнце.

Их взбудоражила СТРАшная для них новость – королева в печали.

Королева расстроена, королева хандрит. Гордыня ущемлена…

Гордыня…

Вы уже догадались, где находится этот город?

В каждом из нас…