Удовольствия бывают разные

Судя по описываемому году, вы наверняка уже поняли: произошло это в самый разгул перестройки. Нет, нет, я не ошибся: именно в разгул, а не в разгар, как подумалось некоторым.

Сашка Синцов и я только что закончили физфак МГУ, а Кирилл Зайцев – 1-й мед, получив профессию стоматолога. Друзьями мы были с самого детства. Пить, как и многие в предразвальные годы, начали рано, и к окончанию высшего учебного заведения бухали уже по-взрослому. Скепсис, понятно, по поводу МГУ возможен, но дураками мы не были. Учились все хорошо, а Синцов даже с красным дипломом университет окончил. Зайцу (только так мы и звали между собой Кирилла) красный диплом не дали только из-за его резких, по-юношески максималистских и вызывающе им декларируемых каждому встречному-поперечному антисоветских взглядов (в то время на институтских кафедрах еще были сильны старые политические традиции и строго определенное мнение по поводу устройства общества). Что касается моего диплома, то и в нем в большинстве своем красовались оценки «отлично», разбавленные кое-где лишь двумя-тремя четверками. «Удовлетворительно», естественно, не было ни одной. При всём при этом пили-гуляли, зачастую попадая в разные мелкие и не очень истории. Хотя, как видно по дипломам, и учебу не забывали. Профильную советскую школу с крепко вбитой в ученические головы тягой к знаниям, видимо, не пропьёшь даже при сильном старании. Короче говоря, по тем временам были мы вполне нормальными молодыми людьми.

Дипломы мы все получили в июле 91-го. На работу никто из нас устраиваться не спешил, да и не было в то время особо никакой работы. Так, продавцом если где-то, за 50 долларов в месяц. Но какой, к чёрту, продавец с нашими жизненными амбициями? Во-во, в общем, бухали, слушали музыку, (преимущественно – рок) спорили до хрипоты о будущем, бегали за спиртом в литровых пластиковых бочонках в ночной магазин, снова бухали и еще яростнее спорили о будущем. Хорошенько выпив и как следует распалившись, иногда обращались к недавнему прошлому и все чаще и чаще, яростно переходя на витиеватый мат и уже совсем не слушая друг друга, заканчивали под утро на НАСТОЯЩЕМ.

Как-то в самый разгар веселья, во время очередной шумной пьянки, на которые, кстати сказать, со всего города стали собираться – из-за удалой и особой царящей у нас либеральной атмосферы – бывшие сокурсники и не только, с возбужденным и озабоченным видом к нам заглянул Филипп. Он поступил в МГУ вместе с нами. Мы приятельствовали какое-то время, а где-то в середине 3-го курса, после одной темной и не совсем понятной всем остальным истории, его отчислили. «Плотно» общаться снова мы начали всего месяц назад, встретившись случайно ночью «У Лиса» в «Олимпийском». На протяжении всего этого времени, буквально каждый день Филипп приезжал к нам насколько возможно пораньше. Пока мы еще не начали пьянствовать, а, следовательно, были вменяемы и заговорщицки предлагал то или иное, разное по степени авантюризма «дельце». Сами мы тогда еще бизнесом не занимались, ничего в этом, естественно, не смыслили и, внимательно выслушав Филиппа, деловито с ним соглашались, что предложение явно интересное. Ну и, понятное дело, предлагали сразу, не откладывая в долгий ящик, обмыть его – так сказать, на удачу, тут же откупоривая бережно принятую из рук очередного прибывшего какую-нибудь новую и все еще диковинную в те времена бутылку. К примеру, с начинающим входить в моду виски, китайской водкой, фруктовой настойкой, ликером или вообще не пойми с чем…

Естественно, что в этот раз Филиппу не удалось застать нас трезвыми. Он зашел как раз в тот момент, когда мы добивали здоровенную сорокаградусную бутыль корейского происхождения, с какими-то диковинными кореньями на дне. Естественно, не одни – на этот раз в компании двух однокурсниц Зайца. Надо заметить, что, к чести девушек, они от нас не отставали: 1-й мед держал свою марку по полной. Филипп, естественно, понял с порога, что сегодня с нами сложно говорить о чем-то серьёзном. Сходу маханул сунутую ему тут же под нос одной из медичек рюмку азиатской гадости и, присоединившись к нам, стал рассказывать очередную смешную, приключившуюся с ним на днях историю. А влипать в них он был настоящий мастер...

Под разговоры бутыль быстро закончилась. Этот факт всех расстроил. Какое-то время мы посидели молча, помедитировали на пустую бутыль и загрустили. А через некоторое время, не желая так бездарно заканчивать вечер, естественно, стали соображать, где и как достать еще выпить. Медички вызвались посчитать имеющуюся по карманам наличность. Филипп, воспользовавшись паузой, возникшей от напряженного осмысления, где взять недостающую сумму на продолжение вечера, в свойственной ему бурной и уверенной манере стал доносить то, ради чего он нас сегодня навестил. Короче говоря, он предложил ДЕЛО.

В отличие от предыдущих раз, мы как-то сразу стали внимательно его слушать. Серьёзными стали даже физиономии девушек. Возможно, свою роль сыграла острая нехватка денег, а на контрасте – прямо иезуитская прямолинейность предложенного им плана. Филипп увлеченно говорил, что у него есть заказ на старинный комод XVI века от одного известного ему дядьки-коллекционера. Дядька, по его словам, был готов заплатить за интересующую его вещь 12 тысяч рублей. Сумма для нас, да и вообще по тем временам, вполне о-го-го, если не сказать фантастическая. Поэтому вполне естественно, что мы даже не стали на ней концентрироваться. Но вся гениальность и простота заключались ещё и в том, что Филипп уже знал конкретную бабку, которая согласилась продать искомый предмет всего за 650 рублей.

В общем, дальше все развивалось стремительно, как в волшебном сне. Деньги одна из студенток, тут же позвонив по стоящему прямо на кухонном столе телефону, заняла у своих родителей. Получив необходимую для операции сумму и не откладывая далее её реализацию ни на минуту, мы все вместе, на двух пойманных нами машинах, незамедлительно поехали по названному Филиппом адресу, где после бурного и временами даже ожесточенного торга выкупили в итоге у старой скряги за 615 рублей вожделенный комод. Тут же выбежав на улицу, вконец разгоряченные близкой и легкой наживой, у ближайшего гастронома медички поймали старый газон-хлебовозку, оказавшийся, на наше счастье, пустым. Мы все, вконец взволнованные происходящим, всего за 15 рублей наличными отвезли комод коллекционеру... А еще через два с половиной часа мы честно поделили в равных пропорциях на всех участвующих в авантюре с комодом так лихо заработанные деньги и открыли «Асти спуманте». Пили прямо из горлышка, на старой доброй зайцевской кухне, в кирпичном советском доме на Делегатской улице. Откуда все, в принципе, и началось…

В общем, с того самого дня всё самое серьезное в нашей жизни и закрутилось. На доставшиеся нам от сделки три доли и добавленные к ним, взятые под грабительские проценты доли медичек буквально на второй день по дружеской «наколке» мы вскладчину купили квартиру в старом московском дворике на пресечении Садово-Каретной и Петровки, у одного выживающего из ума алкоголика, а на оставшиеся после столь серьёзной и, как в дальнейшем оказалось, весьма выгодной покупки с размахом продолжили так успешно и неожиданно начатый бизнес. Деньги буквально посыпались на нас с неба. Внезапно наступила эра Эльдорадо. Бывали случаи, когда нам приходилось часами пересчитывать на кухне кэш, не всегда даже толком понимая, сколько мы заработали за сегодняшний день на продаже одного или нескольких предметов старины. А покупали и продавали мы буквально все: картины, мебель, подсвечники, посуду, светильники, вазы, даже игрушки. В общем, чего только не продавали. Через два месяца мы уже не скупали предметы сами, наняли уволившегося специально для этой цели с Петровки прапорщика Иваныча. Под «жопу» ему дали «волгу» и платили по тем временам грандиозные деньги – 100 долларов в день. Сами же мы уже занимались только тем, что звонили и назначали встречи для переговоров перекупщикам из стремительно растущего круга знавших нас тёмных личностей и отчаянно с ними торговались…

Еще через шесть месяцев у нас уже было около десятка квартир в нашем и ближайших подъездах. На первом этаже во дворе по Садово-Каретной мы отремонтировали купленное помещение и организовали в нем прекрасный офис. На входе в него мы наняли дежурить ментов с автоматами – суммы ведь проходили немалые. А для себя тоже на первом этаже, но в другом подъезде, обустроили по последней на тот момент московской моде квартиру, соединив её «тайным» проходом через кухню прямо в наш офис.

Естественно, что пить мы все это время не прекращали. Скорее, наоборот: начинать зачастую стали раньше, иногда – уже прямо с обеда. Иногда и вовсе не прекращали с вечера. Э-э-эх, золотые это были времена.

Но на самом деле речь сегодня не об этом, а об одном не связанным вроде напрямую с нашей деятельностью маленьком, но хорошо запомнившемся нам всем происшествии.

Как-то утром мы с Сашкой проснулись, как все чаще бывало в последнее время, в нашей штаб квартире, одетыми на разложенном и не застеленном диване, от того, что кто-то отчаянно трезвонил одновременно по стоявшему рядом на антикварной тумбе телефону и во входную дверь с улицы. Продрав глаза и разобравшись в звонках, мы впустили в квартиру истерично орущего и красного от возмущения Иваныча. Через какое-то время из его сбивчивой и взволнованной речи, прорубающей до основания наши еще пьяные и отказывающиеся включаться на полную мозги, поняли, наконец, что ему через час надо выкупать Коровина. Иваныч орал, что месяц эту картину «караулил», уговаривал вампира-владельца, который всю кровь у него за это время выпил. Что мы можем просрать все, если немедленно не дадим ему 16 тысяч рублей, и он срочно за ней не поедет, так как владелец картины – конченный жулик, и его надо ковать по голове, пока горячо (так я, по крайней мере, тогда услышал).

– Может передумать!! – орал нам прямо в не протрезвевшие рожи Иваныч. – И вообще, у нас есть конкуренты, – добавил он под конец, обессилев, после чего умолк и пошел на кухню – промочить коньяком осипшее от крика горло.

Обалдевшие от его напора, с целью улучшить восприятие услышанного, мы тоже двинулись вслед за Иванычем на кухню. Откупорили там первую попавшуюся под руку бутылку чего-то крепкого. Выпили. Естественно, налили Иванычу, и, малость придя в себя, согласились что Коровина надо выкупать, причем – срочно. Полезли в сейф за деньгами, и еще через какое-то время перевернули всю квартиру, вспоминая, где мы вчера могли спрятать ключи от него. Это мы, в принципе, частенько делали и раньше: несмотря на буйное веселье, видя среди прибывающих к нам на огонек гостей новые и нередко весьма сомнительные физиономии, кто-нибудь из нас всегда припрятывал понадежнее ключ от сейфа или держал его при себе. Возвращаясь периодически на кухню и опрокидывая под гнусный, раздражающий, но обоснованный зудёж Иваныча по рюмке, мы продолжали шаг за шагом прочесывать квартиру в надежде наткнуться где-нибудь на ключ.

К моменту, когда бутылка с коньяком была уже пуста, а децибелы голоса Иваныча подходили к критическому уровню, мы с Сашкой начинали медленно закипать. Цинично, при этом, обвиняя в пропаже ключей друг друга. И в этот самый момент меня неожиданно осенило: вчера ночью, часа в четыре, Заяц внезапно ушел спать в одну из наших квартир на четвертом этаже через пару подъездов от нашего. Ушел не один, а с Настенькой – высокой и застенчивой до первой рюмки брюнеткой, которая пришла к нам в гости вчера впервые, уже ночью, в компании заглянувших к нам отвязанных девиц, бывавших с удовольствием на наших «приёмах» и ранее. Точно! С Настенькой, и ключ с собой от сейфа забрал. Как он сказал, шатаясь, в коридоре: «На всякий случай, чтобы мы не про...ли по пьяне». Так он, вроде, точно и сказал, попрощавшись. Еще через минуту мы, запыхавшись, в тапочках, пьяные и растрепанные, шагали через три ступеньки на четвертый этаж – будить свинью-Зайца, так нагло чуть было не сорвавшего покупку бесценного Коровина.

Звонок в квартиру не работал, Сашка зло дернул ручку двери, и дверь, оказавшись незакрытой, слегка приотворилась.

– Мудак, ключ забрал, а дверь не закрыл, заходи – бери все, что хочешь, – злобно прокомментировал я, нетерпеливо шагая в длинный и темный коридор еще не отремонтированной и от этого мрачной коммунальной квартиры.

Единственная незапертая и пригодная для ночевки комната была в самом конце коридора, света на нашем пути не было. Коридор казался почти бесконечным, и мы шли молча по нему к полоске света, пробивающегося через стекло в двери комнаты, где и дрых, по нашим предположениям, Заяц. «Стоп!» – я сказал я, видимо, сам себе, так как Сашка, налетев на меня в темноте, выругался матом и злобно спросил, чего я остановился. «Тс-с-с-с», – услышал он в ответ и замер.

Из-за плотно закрытой двери, отстоявшей от нас еще на пару-тройку метров, раздавались громкие и, похоже, очень неприличные, если не сказать крепче, мужские крики. Голос явно принадлежал Зайцу...

– О-о-ой, о-о-ой! – протяжно орал Заяц. – О-о-о-о-ой, бля, о-о-о-ой, какой кайф, а-а-а-а-а, о-о-о-о-о, бля-а-а-а-а, кайф, – буквально стонал и сладострастно завывал Заяц.

– Пойдем, неудобно, – потянул меня за руку Сашка, – пойдем, Настю он шпилит. Неудобно. Позже зайдем.

– Коровин, – напомнил ему я, – Ко-ро-вин, – повторил медленно еще раз я по слогам. – Минимум 100 штук наживем, хрен с этой Настей, ключ нужен.

– Аа-а-а-а-а-а-а-а-а! – протяжно взвыл притихший было Заяц. – О-о-о-о-о, бля-а-а-а, ка-а-а-а-а-а-айф какой, а-а-а-а-а-а, су-у-у-у-у-ка, какой кайф! – булькая и захлебываясь собственным голосом, прочувствованно и на все лады продолжал голосить Кирилл…

– Хрен с ней, Настей! – повторил я, придавая себе храбрости, и сильно толкнул дверь.

Сашка до сих пор ржет, когда вспоминает, как я застыл на пороге, как сбоку из темного коридора было видна моя вытягивающаяся от удивления рожа, как он, не выдержав, тоже подкрался и заглянул в комнату через мое плечо...

На диване, сидя в одних трусах, сидел Заяц и жрал, отрезая большие длинные куски от лежавшей перед ним на стуле огромной узбекской дыни, называемой еще в народе «торпедой». Рядом на полу стояла открытая бутылка «Мартеля».

– А-а-а-а-а-а! – орал, не стесняясь, что его услышат, голый Заяц, яростно вгрызаясь в спелую мякоть. Сок от неё ручейками бежал по его пухлым щекам, стекая на грудь. Весь стул перед ним, пол вокруг и даже пустая наполовину рюмка были в разлетавшихся при чавканье брызгах и маленьких сладких кусочках дыни…

Иваныч, не дождавшись ключа, прибежал за нами через пятнадцать минут сам. Он застал нас сидящими на полу возле входа в комнату, тихо трясущимися, с пунцовыми от долгого ржанья лицами и обессиленно икающими.

Коровина, если кому-то это интересно, мы купили. Он принес нам в итоге 270 тысяч рублей чистой прибыли.

Иванычу по этому случаю мы выплатили премию.

2002 год.