Гвоздик

Посвящается Ольге Трофимовой, так бережно научившей
                    меня искренней и нежной дружбе.

Звук хлопка не возникает от одной руки.

Жаждущий стонет: «О, вкуснейшая вода!»

Вода взывает: «Где тот, кто меня выпьет?!»

Улыбка – такая разная, но всегда живая, светлая и восхитительная. Улыбка. Обычно она появлялась в офисе еще за несколько минут до её прихода. Именно поэтому все сотрудники старались прийти на работу немного пораньше, чтобы ни в коем случае не пропустить этот по-своему торжественный и весьма необычный момент. Как это происходит в действительности, никто толком не понимал. Вдруг, словно легкий ласковый ветер весело пролетал по кабинетам, освежая всё вокруг и как бы предупреждая: сейчас! Невидимый дирижер вскидывал руки – еще один миг!.. И музыка жизни невидимым вихрем врывается в сердца и души, верно и трепетно каждое утро ожидающих это чудо людей. Чудо, ставшее насущным и неотделимым от них самих. Начинался ежедневный спектакль. Но какой спектакль!.. Лучший из виденных на земле – без страха, неточности, злобы, обмана и сомнения. Спектакль талантливый, захватывающий и объединяющий актеров в сплоченную и дружную семью, в единый общий порыв. На лицах сотрудников, расходившихся по своим рабочим местам, читались спокойствие, уверенность и сосредоточенность.  А также радость и гордость от того, что она выбрала именно их, именно им доверила главные роли в своем спектакле – бешеном по темпу и фантастическом по исполнению. Но самое важное то, что она уверена в них. И хотя Ольга приезжала на работу достаточно рано, к её приходу работа в офисе уже кипела вовсю. Лишь на мгновение люди отрывались от своих бумаг и компьютеров, чтобы ответной искренней улыбкой, кивком головы или взглядом приветствовать её появление и снова продолжали работать.

Они и Ольга были единое целое. Один коллектив. Одна команда. Её команда. Она любила произносить эту фразу – моя команда. Любила этих людей. Она любила жизнь, свою молодость и силу, любила свою работу и своих детей.

Утро. 8.45.

Внешне это было обычное утро. За 15 минут до приезда Ольги, все, как обычно, были уже на месте. Но что-то было не так – нечто неуловимое, ничем не объяснимая озабоченность, неизвестно откуда пришедшая грусть занимали мысли людей. С трудом протиснувшийся в закрытые окна озорник-ветер (сегодня впервые для него попросту забыли открыть окно), вместо обычных своих шалостей с листами бумаги и прическами, как-то низом, почти по-туманному растекся по углам, где и застыл в полном недоумении. Своим непривычным поведением он только усилил и без того нарастающие тревогу и беспокойство. Сначала кто-то один, а за ним и все остальные в полной тишине, непривычно уныло и медленно разошлись по рабочим местам. Машинально и нехотя  включая компьютеры и доставая папки с документами. По-прежнему не было слышно ни звука. Ждали её. Ждали, надеясь в душе, что все происходящее – просто чей-то глупый и злой розыгрыш. Хотя это не просто розыгрыш, а жестокий и бессердечный обман. Ждали, как дети, которых кто-то обидел. Ждали её – красивую, сильную, умную.

Ольга

Проснувшись ранним утром, она почувствовала, что не хочет вставать. При этом  н е к т о,  как будто маленьким гвоздиком,  но явно и чувствительно царапнул ей сердце, вмиг сделав её состояние беспокойным и нервным. Что-то не так. Но что? Ольга принялась мучительно вспоминать, но, несмотря на все ее усилия, ответ не приходил. Вспомнила вчерашний день – нет, всё нормально. Контракт? Сегодня подпишут. Что тогда? Дотянулась до телефона: «Мам… Нет, ничего не случилось. Всё хорошо. Да, и с детьми всё нормально. Рано еще? Да нет, правда, всё нормально, просто соскучилась… Хорошо, хорошо, ладно, спасибо. Пока!»

Непонятно. С мамой последнее время всё в порядке. Что же тогда? Но больше нет времени лежать вот так просто и думать – нужно вставать. Гвоздик снова царапнул – противно и уже слишком настойчиво. Ольга поморщилась. Внезапно почему-то захотелось закричать или хотя бы просто заплакать. Но вспомнив, что дети, наверное, уже проснулись и могут зайти в её спальню пожелать доброго утра, пересилила себя и молча встала. Внешне всё по-прежнему было обычным: завтрак, причесанные головки детей, вежливая и спокойная няня. Внешне. Но неуловимо что-то явно было не так. Уже внизу, поцеловав на прощанье детей перед школой и оставшись одна, Ольга снова почувствовала, как назойливый гвоздик уже в третий раз, медленно и надсадно прошелся длинной чертой прямо по сердцу, вдруг резко и больно вонзившись прямо в него. Ольга вскрикнула от боли и неожиданности. Вышедший открыть дверцу водитель напрягся и мгновенно бросился к ней на встречу.

«Нет, нет, ничего, всё нормально, просто что-то кольнуло,  – взяла она себя в  руки в очередной раз за это утро, и, отвечая на вопросительный взгляд водителя, решительно добавила: – Поехали!»

Когда она вошла в офис, никто не работал. Все присутствующие встретили её молча и почему-то стоя. Не задерживаясь, лишь кивком головы поздоровавшись с сотрудниками, Ольга прошла к себе в кабинет. Ураган смял души и мысли людей,  провожающих её взглядом и видевших закрывающуюся за ней дверь: Ольга не улыбнулась. Кто-то даже тихо заплакал. Ольга устало села за стол и посмотрела на закрытую дверь. Гвоздик уже не царапал – он застрял в самой глубине её сердца. Тоскливо и нудно.

А десятки других, маленьких и побольше, хищных и алчущих чужого страдания гвоздиков нещадно буравили сердца людей, оставшихся по ту сторону двери. Ведь это она, её воля и её усилия соединяли этих людей в единое целое. В единую команду – её команду.

Как прошел этот день, никто потом не помнил. Да и неинтересно это – серо и скучно. День без души, черно-белое глухонемое кино. Актеры вроде бы безупречно играли свои роли, но по сцене двигались механически. Зал, обычно забитый до отказа, к концу первого отделения  осиротел. Как найти вдохновение, чтобы продолжать играть с той же отдачей, но без увлеченных действием зрителей? Невозможно. Ольга отпустила всех и уехала сама.

Ночь. 02.15

Полная луна (не уверен, была ли луна на самом деле, но она очень подходит к этой мизансцене). Уже больше часа Оля плачет, горько, но тихо, чтобы не услышали дети. Иногда срывается на рыдания и тут же прячет их в подушку. Ей так грустно, что даже гвоздик, весь день такой бесстыжий и безжалостный, под конец немного размяк.  И хотя он продолжает тихонько покалывать, но, как будто стыдясь при этом или даже извиняясь и успокаивая. Что это было? Кто знает... Только вдруг Оля перестала плакать. Просто лежит неподвижно и о чем-то думает. Или о ком? О своем старшем сыне. Вспоминает, как вчера, когда она пришла после работы, он радостно выскочил из комнаты встретить её  и налетел со всего разбегу на стул... Заранее выставленный в коридор его младшим братом, чтобы удобнее было целовать маму. Сын больно ударился, но даже не поморщился и не обиделся на младшего, а самое главное – ни чуточки не разозлился. С достоинством поднялся с пола, поправил задранную при падении рубашку и … извинился!!  Извинился перед стулом за свою невнимательность! Оля вспомнила, как она удивилась и обрадовалась такому неожиданному поведению сына.

Внезапно, подушка, мокрая от слез, летит на пол вместе с одеялом. Оля – легкая, воздушная – бежит босиком в детскую и нежно целует детей. «О чем ты думал в этот момент? –  спрашивает она про себя, наклоняясь над старшим. – Что мир един и неделим? Что причина всего происходящего с нами находится в нас самих? Причем неважно – плохое или хорошее происходит с нами. Что у каждого существа и предмета, у всего созданного есть право на уважение со стороны других? Что все существующее может чувствовать боль? Что те, кто высказывают к чему-либо пренебрежение, неважно к чему именно, ограничивают самих себя в главном – в праве на ощущение собственного достоинства? Что стулья, как и деревья, и птицы, и облака, и в итоге, вся наша земля, тоже имеют душу? Что все они видят и слышат? Что все они чувствуют заботу и уважение к ним? Что они могут испытывать благодарность? Что в конце концов  все они п о н и м а ю т! Что настоящее проявление величия и силы – это мягкость и доброта? Откуда ты это всё знаешь?! Милый ты мой! Ольга заботливо поправляет у сына одеяло и еще раз целует детей.

Гвоздик тает (от счастья). Женщина, стоящая босиком рядом со спящими мальчиками, тоже счастлива. Она улыбается.

P.S.

Улыбка

На следующий день, еще задолго до её прихода в офис, люди, так безгранично доверяющие ей, услышали свою любимую музыку. Музыку самой жизни.